Для радости нужны двое

- Привет! А Млечный путь совсем посветлел. Вон мой любимый Альтаир. Смотри, какой он яркий, звезда первой величины. А по бокам Вега и Денеб. На летнем небе они так и называются - Большой летний треугольник. А по-арабски Альтаир - летящий орел. Ты будешь у меня Альтаир.

- Если я - то летящий осел. Мари, а может, ты знаешь еще и созвездия, откуда эти звезды?

- Конечно. Альтаир - созвездие Орла, Вега - созвездие Лиры, Денеб - созвездие Лебедя.

- Все правильно. Я пилот, и мне полагается это знать, а ты?..

- Я? Я просто увлекалась звездным небом в юности… Был один человек…

- Через два часа рассветет. Вставай! А был человек или не было человека, сейчас неважно…

- Неважно для тебя. А для меня было, есть и будет важно навечно, - не дала она в обиду свою первую безответную любовь - адмирала дядю Пашу…

Перед дальней дорогой они выпили по глотку вина и двинулись в путь по шуршащей и выскальзывающей из-под ног гальке.

На первых порах шагать было легко, радостно. Ни сумочка с револьвером, ни плед, накинутый на плечи, не тяготили Марию.

- Ты суеверный?

- Конечно!

- А веришь в свою звезду?

- В последнее время вера моя ослабла, а сейчас опять укрепилась.

- Ты так витиевато намекаешь на наше приключение?

- Да, мадам. Шире шаг!

- Мадемуазель. Вы хотели сказать "мадемуазель"?

- Нет, мадам. Разве вчера, еще до полуночи, вы не стали моей женой?

- Я думала, мне приснилось…

- Нет, вы были в здравом уме и ясной памяти.

- Ты делаешь мне предложение?

- Ни в коем случае! Я сделал его еще вчера, только без лишних слов.

- Ах, да, прости мою девичью память! Теперь ты мой муж - объелся груш.

- Меньше болтай, дорогая, - это напрасная трата сил.

- Кошка сдохла - хвост облез, кто промолвит - тот и съест! - протараторила Мария по-русски и тут же перевела Антуану на французский.

- Договорились! - И они ударили по рукам.

Целый час шагали молча, то поднимаясь на взгорки, то спускаясь в ложбины, но везде было одно и то же: серир, серир, серир… "Вот и я неожиданно вышла замуж, - думала Мария, - не зря он спустился с небес. И, кажется, я совсем не против… Сколько в нем куража, сколько детства! Спасибо тебе, Господи! Пусть мы проживем всего сутки - все равно я буду счастлива. И в самую последнюю минуту ни за что не упрекну тебя, Господи!".

Скоро они взошли на вершину высокого холма. Звезды совсем потускнели и вот-вот должны были спрятаться в пепельно-серой толще небосвода, а вокруг, насколько хватало глаз, простирался все тот же безжизненный серир.

- Передохнем, - предложил Антуан.

- А вот и проиграл! А вот и проиграл! - радостно захлопала в ладоши Мария. Она загадала: если Антуан заговорит первым, значит, он действительно ее муж.

- Ну и какой твой интерес за проигрыш? Щелчок по лбу?

- Нет, пожалуйста, поцелуй меня как муж…

Он нежно обнял ее и поцеловал так бережно, так сладко, что у нее подкосились ноги и закружилась голова.

- Я поздравляю себя с хорошим мужем! - засмеялась Мария.

- Не преувеличивай! Впрочем, у меня есть и достоинства. К примеру, я дважды разведен.

- Чего же ты бросил своих жен?

- Я? Да они сами сбежали от меня с восторгом! Я ведь бродяжка, а они думали, что выходят за добропорядочного, солидного человека.

- А дети?

- К сожалению, детей нет.

- А у нас будут?

- Если выкарабкаемся - не исключено.

- Дай Бог!

- Дай Бог! - повторил он, как эхо, и они двинулись дальше, все так же шурша и оскальзываясь на еще влажной от росы гальке.

- Антуан, а может, мне полизать камешки? Они ведь в росе.

- Попробуй. Так делают фенеки, маленькие пустынные лисы. Но, чтобы подкрепиться, они успевают облизать до солнца тысячи камешков, а потом целый день прячутся от жары в своих глубоких норах.

Мария все-таки лизнула несколько плоских камешков. Росы на них почти не было, а на языке остался неприятный привкус.

- Невкусно. Дай глоток настоящей воды.

Антуан подал ей флягу. Мария отвернула пробку, сделала большой глоток, и в тот же миг фляга выскользнула из ее руки и покатилась по склону. Антуан нагнал ее в два прыжка и поднял над землей. В тех местах, где расплескалась драгоценная жидкость, камни отчетливо потемнели.

- Там хоть что-то осталось? - жалобно спросила Мария.

- Меньше половины. - Он сделал свой глоток и плотно закрутил крышку.

- Боже, какая я растяпа! Преступница!

- Поменьше пафоса. Где тонко, там и рвется - нормально. Еще не все потеряно.

То, что Антуан не вспылил и даже не рассердился на нее, тронуло Марию. Она убедилась в том, что рядом с ней действительно широкий человек и такой же фаталист, как и она сама.

Остатки прохлады еще держались в воздухе, и идти было не очень трудно, хотя они прошагали километров пятнадцать. В ночи слышались непонятные шуршания, шорохи, всплески осыпающихся камней, какие-то придавленные писки и подобие стонов - пустыня жила; даже серир, вопреки всякой видимости, оказывается, не был безжизнен, и его обитатели спешили до солнца подкрепиться, сегодня и еженощно охотясь друг за другом. Но вот пустыня совсем затихла, и даже Вега, Альтаир и Денеб исчезли с небосклона.