Для спящих ночь, для стражи день…

— Это была Сервиден, — сказала Элен.— Вы помните? Она обычно вытирала пыль у вас под кроватью, а вы еще говорили, что у нее пахнет от ног. Ее задушили в роще, когда мы пили чай, а потом отнесли в сад капитана Бина. Это он ее нашел.　Какие-нибудь улики?　Есть одна. Она оторвала зубами кусок бахромы от белого шелкового шарфа убийцы.

— Хорошо, это все. Ступай, — приказала леди Варрен,

Она натянула простыню себе на голову, полностью закрыв лицо, словно уже умерла.　

Чтобы старуха снова не выкинула чего-нибудь, Элен уселась у камина, откуда могла наблюдать за кроватью. Несмотря на то что страх перед убийцей поглотил страх перед леди Варрен — как большая змея глотает меньшую, — она все еще инстинктивно боялась повернуться спиной к старухе.　

Чтобы успокоить нервы, Элен попыталась поточнее представить себе ситуацию.　

«Если не считать старуху, в доме находится семейство Варрен — это четыре человека, потом миссис Оутс, сестра Баркер, Райс и я. Всего восемь. Мы должны легко справиться с одним человеком, даже если он так умен и хитер, как говорит профессор».　

Потом Элен подумала о том времени, когда была няней в доме финансиста. У нее была абсолютная память на фразы, казавшиеся умными и она повторила про себя одну такую, которую ее прежний хозяин произнес, обращаясь к жене: «Нам нужно согласие. Противоречивые интересы действуют разрушительно».　

Элен нахмурилась, подумав о том, какие страсти бушуют в этом доме, и об осложнениях, возникших в любовном треугольнике. Она была бы еще больше обеспокоена, если бы знала, что происходит в это время в большой гостиной.　

Приказ профессора о полной изоляции больше всего задел Стефана. Он не только восстал против наглухо закрытых окон и дверей, он еще нервничал из-за Симоны. Он ежился под ее пламенными взглядами, вспоминая оксфордский эпизод, когда его сделали козлом отпущения в невинной интрижке со студенткой.　

Он вспомнил, что, когда та мерзкая девица закричала, Ньютон первым прибежал якобы к ней на помощь и потом очень сурово осуждал Стефана, отказываясь верить в то, что он совершенно невиновен. Уже тогда в нем проросли зерна ревности, хотя в то время Симона обнаружила лишь эпизодический интерес к Стефану, восхищаясь его классическим профилем.　

Он специально стал учеником профессора в надежде на то, что Ньютон, руководствуясь отзывами отца, изменит свое мнение о нем, — решение, в котором он начал раскаиваться с первой минуты пребывания молодой супружеской пары в «Вершине».

Стефан, прекратив бесконечное хождение по ковру, обратился к Ньютону:　

— С должным уважением и прочим мусором по отношению к вашему достойному батюшке, Варрен, я должен сказать, что он нас не понимает. Наше поколение не боится всякого старья — живого, мертвого или полумертвого. Мы здесь сбились все вместе, как крысы в водосточном желобе, это действует мне на нервы.　

— А я в восторге от этого, — вмешалась Симона. — Это вроде рассказа о том, как несколько супружеских пар завалило снегом в одной хижине. И когда они вышли оттуда, парочки составились по-новому.　

Она, казалось, совершенно забыла о приличиях и жадно глядела на Стефана, словно они были вдвоем на необитаемом острове.　

Абсолютно не отдавая себе отчета в своих поступках, она даже не представляла себе, что следует считаться с присутствующими. Она напоминала избалованную девчонку, которая попала в магазин игрушек, и не может понять, почему ей нельзя немедленно получить понравившуюся игрушку.　

— Каковы ваши планы, Стефан? — спросила она.　

— Прежде всего, — ответил он, — я провалю все экзамены.　

— Прекрасное утешение для шефа, — заметил Ньютон.　

— Потом, — продолжал Стефан, — я, вероятнее всего, отправлюсь в Канаду и стану лесорубом.　

— Вашей собаке придется пройти карантин, — язвительно напомнил ему Ныотон.　

— Тогда я останусь в Англии специально, чтобы угодить вам, Варрен, и каждое воскресенье буду приезжать и пить чай с Симоной, как раз в то время, когда вы отдыхаете.　

Ньютон вздрогнул и посмотрел на часы:　

— Я должен пойти к бабушке. Имеет смысл просить тебя пойти со мной, Симона? Просто чтобы пожелать ей спокойной ночи.　

— Никакого.　

Еще больше сгорбившись, Ньютон выскользнул из комнаты.　

Когда он ушел, Стефан бросился к двери, но прежде, чем он достиг ее, Симона преградила путь.　

— Нет! — крикнула она. — Не уходите! Останьтесь, давайте поговорим. Вы говорили мне о ваших планах. Это очень трогательно. Предположим, у вас есть деньги, что бы вы сделали тогда?　

— Предположим? — Стефан засмеялся. — Я бы сделал все, что делаю обычно: занимался бы спортом, немного поездил бы по свету, совершил бы вылазку в Монте-Карло…　

— Вам это нравится?　

— Еще бы! Но какой толк говорить об этом?　

— Но у меня есть деньги!　

— Тем лучше для вас, — ответил он.　

— Да, я могу делать, что захочу. Это придает уверенности в себе.　

— Ни одна женщина не должна быть слишком уверенной в себе. — Стефан отчаянно старался вести разговор на уровне легкомысленной светской беседы. — Иначе ей жить станет не интересно.　

Симона, казалось, не слышала его. Она подошла ближе, положила руки ему на плечи и твердо произнесла: