Для спящих ночь, для стражи день…

Через минуту он почти скатился вниз по ступенькам, демонстративно размахивая чистым носовым платком, за которым якобы отправился так поспешно в свою спальню.　

— Моя жена немного расстроена. — небрежно заметил он. — Головная боль и прочее. Может быть, вы побудете с ней, если у вас есть время?　

— Конечно, — успокоила его Элен.　

Внезапная улыбка Ньютона была такой мальчишеской, что Элен поняла, почему он пользуется успехом у женщин.　

— Мы, Варрены, слишком много хотим получить за свои деньги, — сказал он.— Надеюсь, вам платят приличное жалованье. Вы его заслуживаете… Ну а теперь нам надо сообщить шефу о Райсе.　

Элен была польщена тем, что Ньютон попросил ее помощи. Она сочувствовала Стефану, но гораздо больше уважала Ньютона.

Сегодня, казалось, все мужчины жаждали ее помощи, и она внезапно вышла на авансцену. Правда, она здесь находится только для того, чтобы подавать реплики актерам, исполняющим главные роли, и свет рампы не падает на нее, но в данных обстоятельствах безопаснее было не привлекать особого внимания. Она поздравила себя с тем, что сестра Баркер не присутствовала при том, как ее вовлекли в игру, поскольку ее триумф мог вызвать дополнительные трения.　

Профессор полулежал в кресле, глаза его были закрыты, словно он глубоко задумался. Он немного поднял веки, только когда Ньютон окликнул его. Посмотрев ему в лицо, Элен заметила, что его взгляд странно неподвижен и зрачки сильно сужены.　

По всей видимости, Ньютон тоже заметил это.　

— Баловался с квадронексом, шеф? — спросил он.　

В ответ на дерзость профессор нахмурился.　

— Поскольку именно я содержу это семейство, — заметил он, — я должен думать о том, чтобы как можно дольше сохранить свои силы, в первую очередь для тех… для тех, кто зависит от меня. Я должен хоть немного поспать сегодня ночью… Ты хочешь что-то сказать мне? — Услышав о том, что Райс покинул дом, он сжал губы. — Значит, он не пожелал подчиниться моим указаниям? Из этого молодого человека в конце концов выйдет примерный гражданин, но в настоящее время, боюсь, он находится на уровне дикаря.　

— Я бы назвал его атавистическим существом, — заметил Ньютон.　

— Да, он, конечно, варвар, но варвар сильный, — напомнил ему профессор. В его отсутствие нам с тобой, Ньютон, работы прибавиться.

— То есть это мне прибавиться, шеф. Ты уже вышел из того возраста, когда сражаются с маньяками.　

Элен подумала, что эти слова обидели профессора,　

— Мой мозг к твоим услугам, — сказал он. — К несчастью, я смог передать тебе только его небольшую часть.　

— Спасибо, шеф, и за помощь, и за комплимент. Но я боюсь, что в данном случае знание формулы отравляющего газа совершенно бесполезно. Нам нужна грубая сила.　

Профессор слабо улыбнулся.　

— Мой мозг, который ты недооцениваешь, может оказаться козырем в этой игре, — заметил он. — Симона знает, что Райс ушел?　

— Да, — ощетинился Ньютон. — Ну и что?　

— Да, это твое дело.　

— У нее болит голова, — сообщила Элен. — Мистер Варрен просил меня посидеть с ней.　

Глаза профессора немного скосились внутрь, словно он пытался заглянуть в глубину своего гениального мозга.　

— Превосходная мысль, — заметил он. — Однако помните: моя невестка темпераментная особа. Вы можете попытаться повлиять на нее, но ни в коем случае не раздражайте.　

Он что-то прошептал сыну, который кивнул и обратился к Элен:　

— Мисс Кейпел, разумнее будет не оставлять ее одну.　

Элен, преисполненная ощущением важности своей миссии, хотя не уверенная в ее успехе, поднялась по лестнице в Красную Комнату. У двери она остановилась, услышав сдавленные рыдания. Поскольку никто не ответил на ее стук, она вошла без приглашения и увидела, что Симона лежит на кровати, спрятав лицо в подушки.　

— О, ваше чудесное платье! — воскликнула девушка.— Вы же его испортите!　

Симона подняла голову. Ее лицо было залито слезами.　

— Я ненавижу это платье! — огрызнулась она.　

— Тогда снимите его. Во всяком случае, вы будете чувствовать себя свободнее в пеньюаре.　

Симона так привыкла, что ее обслуживают, что не выразила ни малейшего протеста, когда Элен стянула с нее через голову платье, узкое, как тесный футляр.　

Девушка долго выбирала в обширном гардеробе Симоны замену ее вечернему туалету. Увидев такое множество красивых платьев, она почувствовала зависть, в которой не хотела признаться даже себе самой.　

— Какие чудесные у вас вещи! — сказала она, подходя к кровати с выбранным пеньюаром — охапка креп-жоржета и кружева — еще более воздушным и нарядным, чем вечернее платье.　

— Какой толк от всего этого? — с горечью спросила Симона. — Их не увидит ни один мужчина.　

— А ваш супруг? — напомнила Элен.

— Я сказала — мужчина!　

— Дать вам таблетку аспирина от головной боли? — спросила Элен, которая решила убедить молодую женщину в том, что приписывает ее дурное настроение физическому недомоганию.　

— Нет, — ответила Симона. — Я действительно отвратительно себя чувствую, но голова тут ни причем, я просто ужасно несчастна.　

— Но ведь у вас все есть! — почти крикнула Элен.　

— У меня есть все, но нет ничего, чего бы мне хотелось… Вся моя жизнь была сплошной жертвой. Если я чего-нибудь хочу, у меня это немедленно отнимают.