Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

– Видишь ли, мальчик мой, – начал граф, – тебе самому так будет лучше, да и зачем лишний раз смущать народ?

Штайнберг-младший так и застыл на месте.

– Вы думаете, что среди нападающих будет мой отец. И увидев его, я переметнусь на их сторону. Но как вы могли даже допустить п-подобное! Он такой же заложник, как и ваша дочь! – тут Леонард прикрыл рукою рот.

– Да вы все сговорились, что ли? Если я увижу еще одно вытянувшееся лицо, я с ума сойду! Сначала Эвике, теперь ты…

– Не сердитесь на Эвике, – попросил Леонард, – просто ей нужна определенность.

– О чем ты?

– Она хочет п-понять, какие узы вас с ней связывают. Вы ведь забрали ее из приюта буквально перед нашим переездом? Помню, какой она была тогда, как вздрагивала от каждого шороха. Ужасно ее было жалко! Я даже принес ей плесень в подарок, но она умудрилась ее потерять…

– Да-да-да, – фон Лютценземмерн поспешил его отвлечь, – но я решил, что забота и ласка пойдут Эвике на пользу.

– В том-то вся и беда. Она привыкла, что всю жизнь ее будут колотить и, похоже, так и не разобралась, как ей относиться к вашей терпимости. Теперь Эвике не понимает, что же произошло – она не уследила за госпожой или… предала сестру, – опустив глаза, закончил Леонард.

– Кто бы мог подумать, что ты так разбираешься в людях! – невольно вырвалось у графа.

– Вовсе нет! – с жаром заверил его юный вампир. – Я даже Берту до конца не могу понять, не говоря уже о том, как я ошибся в Викторе… А с Эвике все просто: если бы вы отхлестали ее по щекам, ей стало бы легче, хоть какое-то отпущение грехов. А так она себя поедом будет есть. Это все из-за неопределенности. Она даже страшнее микробов.

Граф под Лютценземмерн прикрыл глаза рукой и, не глядя на него, простонал.

– Какие же вы все глупые дети! Почему вы так упорно вините себя, когда это всецело моя вина? Я и только я подвел Гизелу. Еще до ее рождения, когда так безалаберно распорядился остатками нашего состояния, и потом, когда приучил ее любить груду замшелых камней. И я совсем не знаю свою дочь! – опечаленный старик развел руками. – Ты прав, Леонард, нет ничего ужасней неопределенности. Если бы мне знать, как поведет себя Гизела… и Господи, что они сейчас делают с моим ребенком?

В общих чертах Леонард представлял, что вампиры будут делать с его бывшей невестой. Нащупают самое уязвимое место и воткнут туда иголку. Он вспомнил улыбки, которые расцветали от его мучений, будто маки на поле битвы, обильно сдобренном кровью. Но это еще не самое страшное. Уже потом над ним склонилась подруга Виктора. Она стояла так близко, что ее юбки задевали его щеку, и Леонарду показалась, что если сейчас она протянет руку, в его страданиях будет хоть какой-то смысл. Почему– то он решил, что она единственная, кто поймет. Она же просто перешагнула через него, как через дохлого пса. До сих пор Леонард чувствовал отголоски тогдашнего отчаяния.

– Если бы Гизела стала… ну… такой как мы… то вы бы… – блистая косноязычием, начал Леонард, – вы бы тогда… потому что честь и все такое, и чтобы спасти душу… вы бы ее…?

– Нет! – оборвал его граф. – Мне все равно! Я любил бы оболочку, из которой упорхнула душа, потому что даже так Гизела оставалась бы моей дочерью. Лишь бы вновь ее увидеть, ничего мне больше не нужно!

– Я помогу вам! Позвольте мне вам помочь! – взмолился юный вампир. – Эти св-сволочи все у меня отняли, неужели вы не дадите мне свести с ними счеты?

– Ну, хорошо, – согласился граф. Выйдя на крыльцо, он окликнул Габора.

– Будь добр, выдай герру Леонарду какое-нибудь оружие.

«Тупое», – одними губами добавил он, и трактирщик сразу смекнул, что к чему. Ведь Леонард взмахнет косой – и оттяпает себе пальцы на обеих ногах. Возьмется за кирку – и вскроет свой череп. Подмигнув друзьям, трактирщик подошел к Леонарду и торжественно вручил ему тупой зазубренный меч. Теперь бедняга разве что шишку набьет на голове, когда начнет замахиваться.

Глаза вампира разгорелись.

– Спасибо! – воскликнул он, хватая реликвию.

Когда он понесся в свою полевую лабораторию, крестьяне только плечами пожали. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы подальше от них.

Глава 16

Покончив с ежевечерней рутиной, Берта Штайнберг вернулась в опустевшую палату мисс Грин и присела на ее койку. Вчера она так и не увидела, исказила ли миловидное личико Маванви гримаса отвращения. В сущности, ей было все равно, потому что ничего не изменилось.

Если раньше ей казалось, что стоит произнести эти слова вслух и они, будто заговор от зубной боли, сразу же ее исцелят, теперь исчезла даже эта надежда. Легче не стало. Только в глупых россказнях Маванви женщины берут в руки меч. На самом же деле они бессильны бороться. Она, по крайней мере.

Но что-то было не так. Вернее, все было не так. Она не должна здесь находиться. Вчера в полночь ее должен был поглотить жених, Виктор де Морьев, которому еще до рождения ее оставил в залог родной отец. Но этого не произошло. Значит… но ее разум восстал против самого слова. Ничто ничего не значит.