Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

Целый год она тыкалась в потемках, пытаясь разгадать его замысел, ловя редкие проблески его сознания, будто крошки, которые он смахивал со стола. Иногда он чуть-чуть приоткрывал завесу. Именно так она поняла, что его не интересует даже ее тело. Она была кремнем, по которому он собирался чиркнуть сталью. Ему нужна была только искра.

Теперь ее мир утратил даже те крупицы смысла. Виктор так и не явился за ней в ночь свадьбы – почему? Раз он знает, что она в Вене, то не станет же тащиться на несостоявшийся бал в Трансильванию, чтобы подкрепиться колбасой на дорожку. Или… Да нет же, ему не терпится осуществить свой план, он дождаться не может…

Берта вскочила, едва сдержав крик. Конечно, Виктор может дождаться. Терпения вампирам не занимать. Что ему пара-тройка дней? Земля за это время не сдвинется со своей оси. Эх, как же она раньше не догадалась! Ну, можно ли быть такой тугодумкой!

Больше сидеть, сложа руки, она не смела. Пришло время принять хоть какие-то меры, но прежде следовало разведать обстановку.

Берта положила правую руку на левое запястье, нащупав шрамы от клыков – метку творца. Зажмурившись, представила лицо Лючии Граццини и мысленно произнесла Призыв:

«О, госпожа моя, дарительница жизни, внемли творению своему».

Пару секунд спустя в ее голове прозвучал раскатистый голос:

«Приветствую тебя, возлюбленное дитя и… ну что там дальше?… тьфу, забыла! В общем, привет, cara! А можешь попозже меня призвать? У нас тут попойка в самом разгаре, премьеру отмечаем».

«Это очень важно, Лючия», – попросила Берта, массируя лоб. Даже телепатически ее создательница говорила так громко, что дребезжали мозги и бились о черепную коробку.

«Тогда подожди минутку, я выйду куда-нибудь, где потише… Так, где моя нижняя юбка?… Это не моя… А это вообще не юбка».

«Ты что, с мужчиной?» – краснея, спросила Берта.

«Нет, с женщиной… Хи-хи! Шучу!»

«Лучше я в другой раз с тобой свяжусь!»

«Постой… Все, готово. Кстати, Тамино передает привет».

«Взаимно», – улыбнулась девушка. – У меня такое дело – ты ведь слышала, что я… ну в общем… про меня и де Морьева».

«Про то, как ты сбежала перед свадьбой? Наслышана, как же. Твой папаша все выведывал, куда ты запропастилась. Я, конечно, ничего не сказала! Знаешь, на твоем месте я бы тоже за Виктора не пошла. Хотя нет, это на своем месте я бы за него не пошла, а на твоем драпала бы от него на край света. Что ты, собственно, и сделала. Хвалю!»

«Не за что меня хвалить».

Что-то зашуршало, и связь оборвалась. Еще бы, ведь Берта была взволнована до предела, а Лючия, похоже, уже угостилась кровью с высоким содержанием алкоголя. При таком раскладе помех на связи не избежать.

«Слышишь меня, слышишь? Хорошо… Пойми, Лючия, я рассчитывала, что он придет за мной. Это я Перворожденное Дитя. Зачем ему терять время с остальными? Но он не пришел! Вдруг отец так и не отменил Бал? Ты не могла бы связаться с ним и Леонардом? Просто спросить, как у них дела».

Итальянка скорбно вздохнула, будто оперная героиня, которая только что узнала, кто ее отец, но сейчас он лежит на сцене с кинжалом в груди и допевает последние двадцать минут своей арии.

«Ах, я так устала! После таких упражнений у меня полночи голова раскалывается».

«Ты что, не понимаешь, как это важно?!» – Берта сорвалась на ментальный крик.

«Не ори на меня, девочка, не то язык с мылом прополощу. Вернее, мозги».

«Прекрати строить из себя строгую маменьку и свяжись с моей семьей!»

«Ладно, убедила», – проворчала вампирша.

Минуты три она молчала, пока не протянула обиженно: «Леонард не отзывается. Может, спит, а может, поставил барьер, как я его учила. Правда, учила я его вовсе не для того, чтобы он закрывался от меня!»

«А отец?»

«Всему свое время».

Затем что-то случилось. Берта так и не поняла, что именно, но ей почудилось, будто она услышала далекий вздох.

«Берта?»

В подтверждение всех опасений, голос Лючии посерьезнел.

«Ты сейчас где? Закрой двери и поставь барьер».

«Что случилось?»

«Ничего не случилось», – призналась итальянка. – И это плохо. Твой отец тоже не отзывается, но он по-другому не отзывается. Даже не знаю, как это объяснить».

«Говори, как есть».

«Он меня забыл».

«Так не бывает! Ты его творец! Ты его отметила!»

«Видишь ли, девочка… ох… в общем, себя он забыл тоже».

Сначала Берта ничего не поняла, но слова Лючии растекались по ее сознанию, как яд из открытой бутылки, брошенной в колодец.

«Прощай», – сказала она, наконец.

И мозг чуть не брызнул из ушей.

«Ты что это задумала, а?!! А ну-ка бросай эту затею! Ты не должна!.. И как я без тебя останусь?»

«Я именно что должна. Потому что я воплощение долга».

Берта поспешно убрала руку с запястья и, напрягая воображение, представила стену огня.

Издалека доносились крики, но даже они скоро затихли.

Берта вышла из палаты, не забыв перед этим поправить подушку и одернуть измятое покрывало. Однако уйти, по-английски, не получилось. На лестнице ее подкарауливала фрау Кальтерзиле.

– А мы вас повсюду ищем, – она выдавила улыбку, сладкую, как чашка кофе, в которую опрокинули полсахарницы. – Герр доктор просит вас явиться к нему в кабинет.