Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

– И я испытал такое облегчение! Признаюсь, я боялся, что первым будем мальчик. Как мне воспитывать наследника, если его потом все равно придется отдать? Но я надеялся, что следующим окажется сын. Так и вышло – через год супруга подарила мне мальчика. Вот только он отказывался сосать грудь, если мать не протирала ее спиртом по три раза. Ну, ничего, подумал я, у нас будут другие дети. И еще, и еще! Правда, жена моя не разделяла мою точку зрения. Она, видите ли, считала, что раз у нас завелись деньги, мы можем таскаться по балам каждую ночь. Так что я сказал ей: «Эльза, – так ее звали – роди мне еще пятерых и делай что хочешь. А покамест изволь бывать дома почаще. Мне нужна жена, детям – заботливая мать». И что вы думаете? Он бросила меня ради кавалерийского офицера, который отлично отплясывал кадриль, но во всем остальном был совсем никчемным человечишкой! Тьфу! Неблагодарная тварь!

– Отец! – не выдержал Леонард.

– Что, мальчик мой? Мать сбежала, когда тебе едва исполнилось пять месяцев. Но тебе кажется, что неправ именно я?

– Ей было всего-то девятнадцать.

– Вот-вот. Самый возраст, чтобы взяться за ум, – и фабрикант многозначительно покосился на сына. – Итак, я остался соломенным вдовцом с двумя детьми на руках. И тут я совершил чудовищную ошибку – я привязался к своей дочери. Следовало отдать ее, пока она была мокрым розовым комочком и кричала с утра до вечера. Он ведь даже свое имя и адрес оставил, куда сообщить, когда ребенок родится. А я смотрел на Берту и думал – вот она, моя дочь, пухленькая, лепечет что-то, ну как такую отдашь? Каждый час я наведывался в детскую, дрожа от страха – вдруг он сам за ней явится? Поэтому я Берте ни в чем не отказывал – что если сегодня мы видимся в последний раз? У моих детей было все…

– Кроме фотографий.

– Да, Леонард, кроме фотографий. Тебе они настолько важны?

– Нет, что ты! – замахал руками молодой вампир. – Но… дело в том, что я забыл, как выгляжу. Было бы любопытно увидеть себя…

– Как будто есть на что посмотреть. Я не водил детей к фотографу, чтобы не оставлять лишних улик. Вот так мы прожили в Гамбурге почти двенадцать лет, а потом… потом… – Он немного помолчал, а затем продолжил: – Нет, не могу! Леонард, дальше ты рассказывай.

Юный вампир продолжил бесстрастно:

– Потом отцу попалась газетная статья о том, что в пригороде было найдено несколько трупов. Обескровленных, с очень странными повреждениями шеи. Полиция ничего вразумительного сказать так и не смогла. А отец все прекрасно понял и решил бежать…

– Не бежать, а передислоцировать производство! Хотя да, бежать, конечно. Это сейчас я понимаю, что у кого-то просто не хватило терпежа как следует замаскировать место охоты, а тогда я подумал что все, они ко мне подобрались. Возможно, так они предупреждают недобросовестных должников. Вот и мы переехали сюда.

– В Трансильванию? – уточнил Уолтер.

– Да.

– Подальше от вампиров?

– Да.

– Угу.

– Что такое?

– Ничего, – англичанин посмотрел на него невинными глазами.

– Я полагал, что в Трансильвании крестьяне давно их извели. Вы знаете, какие тут методы встречаются? О-го-го! Чего стоит только гвоздь под язык! Ну какой вампир захочет просыпаться с металлическим вкусом во рту? Или вот такой способ – подложить в гроб носок, чтобы вампир распускал его до последней нитки. Кому понравится лежать рядом с крестьянской портянкой? Я и решил, что Трансильвания – самое безопасное место, что бы там ни говорили.

* * *

– Когда Берта узнала про переезд, она закатила истерику, с воплями, брыканием на полу и прочей атрибутикой. Расколотила своих фарфоровых кукол и изрезала все платья. Но отец сказал, что так даже лучше, меньше багажа брать придется. И вот вся семья тронулась в путь. Отец казался довольным, Леонард – это ее брат – тоже радовался, что соберет новые образцы простейших, коими Трансильвания, конечно, кишит, и только Берта была в ужасе. Она понимала, что каким-то образом виновата во всем, что они уезжают именно из-за нее. Потому что с ней что-то не в порядке. А то зачем отцу ее прятать? Почему он как будто от нее откупается? Не иначе как подозревает то, о чем она сама догадалась уже давно – что она не такая, как все дети. С самого рождения не такая.

– А чем она так отличалась от других детей? – спросила Кармилла, которая даже забыла про еду.

– Хвостом.

– Фройляйн Лайд, вам бы все шутить!