Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

Ничего не поделаешь, придется действовать самой. Взявшись щипцами за краешек гребня, Лючия вытащила его и отшвырнула подальше. Волосы девушки рассыпались по плечам, но она так и не проснулась.

«Горжетка или длинные перчатки?» Что-то в облике Берты натолкнула ее на мысль, что вряд ли эта девушка влюблена в горжетки. Зато без перчаток появляться в обществе не комильфо. Закатав ей рукав, примадонна прокусила запястье Берты, и в рот ей медленно потекла пресная кровь больной.

Разверзся омут, и все бертины черти разом ей подмигнули.

«Вот так номер! А с виду благонравная девица, хоть пяльцы в руки. Может, просто симпатичные не попадались? Так я познакомлю. Взять хоть тенора Фабио Моретти, все при нем».

Пока Лючия, морщась, сосала ее кровь, девушка даже не пошевелилась. Когда все закончилось, ее голова просто свесилась набок. Две трети уплачено. Небрежно промакнув губы, она оставила Тамино сторожить комнату, сама же вышла в коридор, где буквально нос к носу столкнулась с очкастым юношей.

– Ты быть Леонард? О-ла-ла, на пловца и зверь бежит!

– У в-вас рот в крови, – прошептал мальчик на итальянском. – Вам плохо?

– Нет, малыш, мне хорошо. А рот у меня в крови, потому что я пила человеческую кровь.

– Это так ужасно! – он сразу побледнел. – Вы и вообразить не можете, КАКИЕ в ней бывают микробы!

«Ему придется тяжелее всех», – подумала Лючия, оттаскивая тело в гостиную.

На самом деле, Штайнберги не были мертвы. Они были едва живы, а это огромная разница. В груди еще теплилась искра, крошечная, как первая звезда на небосклоне или последний светлячок в саду. Дунешь – и погаснет. Лючия вовремя уронила в каждый рот несколько капель своей крови. Новообращенные тихо застонали, но глаза не открыли.

Они не проснутся, пока она не придумает, что делать дальше. Вот ведь идиотская ситуация! Создания – это такая обуза. Кому охота, чтобы кто-то цеплялся тебе за юбку? Да-с, а эти еще и неказистые такие, с ними в обществе показаться стыдно. Торгаш– прощелыга, ненормальный мальчишка и очень странная девочка. Кому такие сдались? Уж точно не ей!

Заметив, что у Берты соскользнул с коленей плед, Лючия подобрала его и рассеяно укутала девушку.

Ну, ничего, не нужно с ними возиться. Очень скоро их заберут – и дело с концом.

Щека Леонарда была забрызгана кровью. Вздохнув, Лючия смочила платок водой из графина и осторожно, чтобы не потревожить мальчика, вытерла ему лицо. Еще испугается, когда проснется. Поди, не сразу поймет, что это его собственная. А ведь он такой чувствительный, ему нельзя лишний раз нервничать.

Так, о чем это она? Ах да, поскорее бы их сбыть. Как только Мастер Парижа освободится, он, небось, сразу за ними явится. И никто ему слова поперек не скажет, раз фольклор на его стороне. Горе-коммерсант сам заслужил такую участь. А нечего было дураку занимать деньги у нежити. Наворотил дел, а детям расхлебывать…

Когда она схватила с дивана подушку и подложила ее под голову Штайнбергу, все еще лежавшему на полу, вампирша наконец спохватилась. Нет, невозможно! С ней такого точно не могло случиться! И… и почему именно они?! Но родню не выбирают, а кто они ей, если не родня? В их жилах течет ее кровь. И сейчас они такие беззащитные, все трое! Что делать-то? А?!

Берта пошевелилась во сне, и вампирша вновь поправила ей плед, случайно задев кресло. Оно качнулось, заскрипев, и в этом звуке почудился ей скрип неведомой колыбели…

Лючия сжала кулаки. Нет, она не сможет их спасти. Зато она научит их обороняться.

* * *

– … А потом Виктор сообщил, опять же письмом, что назначает дату свадьбы на середину следующего лета. Тогда Берта поняла, что уже никогда не будет свободной. Вот такая сказочка.

Она пытливо посмотрела на пациентку.

– Мавануи, – вдруг сказала та.

– Что, простите?

– Меня так зовут – Мавануи Эммелина Грин. Я племянница английского посланника в Вене. А вас, фройляйн Лайд?

– Берта Штайнберг, – сказала сиделка.

– Это хорошее имя.

И сиделка заплакала.

Глава 8

Еще долго никто не отваживался заговорить. Молчание распухло, будто мокрая вата, расползлось по углам и заполнило всю гостиную, тяжело наваливаясь на друзей. Да и что тут скажешь? Но глядя на герра Штайнберга, который с понурым видом рассматривал ковер, англичанин испытал приступ жалости. Фабрикант отнюдь не казался самодовольным. Видно было, что мучается. Ну а разглядывание ковра, бордового с аляповатыми зелеными цветочками, и вовсе казалось актом умерщвления плоти.

– Что ж, давайте думать, как нам обороняться от жениха, – сказала Гизела. – Уолтер здесь главный специалист по вампирам. Вот увидите, он что-нибудь предложит.

Штайнберг скептически обозрел англичанина.

– Конечно, конечно! – сказал Уолтер, чтобы потянуть время, потому что ничего толкового ему на ум пока что не приходило. – Но для начала хочу уточнить кое-какие моменты. Скажите, как вампиры реагируют на просыпанную крупу? – задал он давно беспокоивший его вопрос. Уж больно странной казалась эта версия. Он запустил руку в карман и швырнул на пол пригоршню проса, которое, даже после неудачного эксперимента, продолжал носить с собой.