Длинная тень ожиданий

– Завтра в полдень там же, где всегда встречались.

– Послезавтра приду. Жди.

* * *

Милана и Леха наблюдали за Рудаковым, тот изучал дверь загородного дома, наклоняясь и выпрямляясь. До этого она показала тайник в подсобном строении, где прятали ключи среди нужных и ненужных предметов быта. Кстати, ключ от подсобки лежал под козырьком, а от дома – внутри подсобки, внизу стены вынимается кирпич, в выемке и хранились. Рудаков, выслушав Милану, решил лично убедиться, что дверь вырвана вместе с коробкой, а на ее место вставлена новая, такая же по характеристикам. Сомневалась и Милана, считала, Кент лжет.

– Не въеду, Мила, чего ты испугалась? – недоуменно произнес Леха. – Ты ведь тоже наняла сыщика, ну и Вик нанял.

– Ты не расслышал? – усевшись на ступеньки, рассерженно бросила она Лехе. – Кент считает, будто Нию убила я. Убила! Меня это слово бесит и пугает, а также сам Викентий бесит и пугает. Как всякое примитивное и трусливое существо, он изворотлив, но выяснилось, он еще хитер и подл. У него развито чувство самосохранения до идиотизма, на все пойдет, чтобы доказать то, что само по себе абсурдно. А уж скинуть на меня свои фантазии, чтобы выгородить на всякий случай себя, так это запросто. Теперь понятно, что меня беспокоит?

– Ага, – кивнул Леха.

Тем временем Рудаков выпрямился и сообщил:

– Дверь действительно новая, вставили без грязи.

– Вижу, – буркнула Милана. – По цвету она чуть темнее. А разве Кент не мог ее вставить? Именно с целью раздуть факт, – махнула она кистью руки за свою спину, указывая на дверь, – лишь бы на него не пала тень.

– Мог, мог… – согласился Рудаков, но как-то нетвердо. – Только зачем столько усилий? Для чего? Тень, говорите? Но улик ни косвенных, ни прямых пока нет, чтобы тень пала на кого-то из вас, хотя мотив… Имущество жены должно достаться Викентию в первую очередь, так?

– Разумеется, – ответила Милана. – Я могу рассчитывать только на акции в ее компании, которые оставил мне наш отец, но они и так мои были, есть и будут моими, пока существует компания. Но если за нее возьмется Кент, компании наступит хана, он ничего не понимает в бизнесе, даже клуб Ния опекала.

Рудаков скрестил на груди руки и смотрел на дверь, что уж хотел увидеть на ней, неясно, впрочем, и неважно. Он неторопливо произносил вслух мысли, можно сказать, жизненно необходимые для Миланы:

– Итак, Вик полагает, будто вы убийца его жены, хотя улик, доказывающих это, у него нет. Милана, а он способен убить жену? Мотив у него есть, старый, но неизменный со дня создания мира – наследство. Скажу больше, наверняка следователь Протасов этот мотив прокручивает, не может он его пропустить. Так как, миледи, способен? Только постарайтесь отбросить личную неприязнь к нему, попробуйте как бы со стороны на него взглянуть.

Ничего себе задача, в ее-то состоянии! Ведь ответ – это ответственность за свои слова, которые не воробей, назад не загонишь. Одно дело кидать друг другу обвинения в порыве гнева, другое – обвинить сознательно. Серьезно задумалась на эту тему Милана только в данную минуту, мысли не принесли облегчения, хотя перекинуть на Викентия вину очень соблазнительно, да и заслуживает эта гнида кары. Но она должна убедиться сама, поэтому анализировала вслух, одновременно перебрасываясь фразами с Рудаковым:

– Не думаю. Вряд ли Кент пойдет на преступление.

– Почему так решили?

– Ой, – сморщила она нос, – давай уже на «ты».

– Хорошо, – согласился Рудаков. – Ты уверена?

– Он сибарит, личные удобства, пожалуй, главное его счастье, может, и женой дорожил лишь потому, что она предоставила ему абсолютный комфорт. Платил ей вниманием и обожанием, во всяком случае внешне. И вдруг убить… а зачем? Ния ни в чем не отказывала ему, кстати, этим злила меня, как будто он ее игрушка, куколка… ой, нет, ребенок! Которого надо одеть, обуть, купить подарки, закормить.

– Довод так себе, скажу честно. Что-то более существенное в его защиту есть у тебя?

– Я не защищаю, плевать на него, создающего мне проблемы своей тупостью, но…

И впала в задумчивость, уставившись в одну точку на земле, словно увидела там подсказку, впрочем, мысль всегда важна, даже мелкая и меркантильная. Рудаков медленно ходил вдоль крылечка, на котором она сидела и упорно молчала, он дал ей время с минуту, потом напомнил:

– Милана, очнись. Что означает твое но?

Она подняла на него глаза и снова их опустила, объяснив: