Длинная тень ожиданий

– Хм! – улыбнулся иезуит. – Либо я буду честным, но ты идешь по убийству собственной жены под суд, либо ты покупаешь мою честность, и если возникнет ситуация, что попадешь на скамью подсудимых, я защищаю тебя. Поверь, у меня получится вытащить тебя. Не смотри на меня с укором, все указывает на тебя, друг мой. Мотив только у тебя, причем железобетонный, на Милку не спихнешь.

– Но я не убивал, – произнес Викентий, а внутри кипел, поэтому не сиделось ему на месте, он подскочил.

– Это неважно, – встал и Эрнестович. – Знаешь, как легко доказать, что человек виновен? И так же легко доказать, что он невиновен. Все дело в волшебных словах, которыми жонглирует адвокат, иногда в энной сумме для нужных людей, чтобы приговор выбросить в корзину.

– Ладно, согласен, – сдался Викентий. – Но тогда отдай мне заявление о разводе и записи.

– Отдам, – рассмеялся Эльдар Эрнестович. – Но когда подпишешь документ о передаче мне акций компании. Тридцать процентов. Не жадничай, не ты создал компанию, не ты ею руководил после убийства тестя.

Викентий смотрел на довольную физию, получившую картбланш, и понимал, что он будет держать его на крючке, пока не сдохнет один из них. Эльдар Эрнестович ни разу не засомневался, что вышел победителем, он сделал еще один шаг к Викентию и, заглядывая ему в лицо, проговорил ласково:

– Вик, скажи по секрету, куда ты дел труп Нии? Убил ее ты, это бесспорно, или я плохо разбираюсь в людях. Нет, я хорошо знаю человеческую породу и не ошибаюсь. – И добавил шепотом: – А своего тестя тоже ты?.. Знаю, знаю, мы дружески болтали с тобой под небом звездным. Но только тебе нужна была смерть отца Нии, он, как и я, раскусил тебя, он не желал такого мужа своей дочери.

Зря он изгалялся над поверженным мужем. Викентия вдруг перемкнуло, перед ним был враг, а врагов уничтожают. На столе лежал нож, которым Эрнестович разрезал апельсин, обычный кухонный нож. В мгновение ока Викентий наклонился, схватил нож и, еще не выпрямившись, нанес ему удар снизу в живот.

А когда выпрямился, увидел растерянные глаза, заполненные болью, открытый рот, из угла которого потекла слюна. Неожиданно стало радостно. Викентий, чувствуя освобождение, проткнул рыхлое тело еще раз, потом еще, еще… Эрнестович упал, а Викентий стал на колени и бил его ножом, пока не заметил, что тело не дергается. Он поднялся на ноги. Дрожали руки и колени, он сел в кресло и просидел в нем с час, глядя на бездыханное тело.

Очнувшись, ужаснулся от содеянного, но что сделано, то сделано. Рука с ножом была в крови, Викентий пошел в ванную, вымыл нож, пытался и одежду замыть, но не удалось. Он собрал в пакет следы своего присутствия, включая нож и телефон хозяина, в кабинете нашел заявление жены на развод, вытер полотенцем все предметы, к которым прикасался, и поехал к пруду, там утопил улики, вернулся домой, освободившись от вины и совести.

* * *

– А ты трепло, – бросил через плечо Гримм, сидевший за рулем.

– Плевать, она все равно никому ничего не расскажет.

Викентий только сейчас понял, как надоело ему изображать влюбленного, заботливого, непрактичного – когда нужно было подвести Нию к очередному вливанию денег в дорогого мужа. Он вертелся перед ней ужом на сковородке и, кстати, ничего не собирался менять, если бы не фотки и видео с Ксюхой.

– Я написала два заявления, – сообщила Ния через паузу после морального стриптиза мужа. – Привычка документы в двух экземплярах писать. Ты забрал тот, который он тебе показал, а второй остался в дачном доме. В моей сумке, которая упала за обувной ящик. Случайный человек, ставший мне другом и спасителем, нашел ее, так что не отвертишься от заслуженной кары.

– Приехали. – Гримм заглушил мотор. – Выходите.

– Там дождь, – сказала Ксюша, – а мы легко одеты…

– Не успеешь замерзнуть, – пообещал Гримм.

Он поставил внедорожник за кустами, съехав с дороги, и вышел первым, открыл заднюю дверцу. Здесь было темно, хоть глаз выколи, но у Гримма и фонарь имелся довольно мощный. Первой спрыгнула на мокрую траву Ксюша, попав под ливень, съежилась, за ней вышла Ния и осмотрелась – это район ее загородного дома, он и ночью узнаваем при свете единственного фонаря. Викентий вышел через другую дверцу внедорожника, ему и ливень в кайф, он подставил лицо густым струям, улыбнулся, предвкушая близкий конец мытарствам.

Гримм указал фонарем направление, куда идти, четверка направилась в лес, а дорога… ее просто нет. Женщины спотыкались, разумеется, промокли до нитки, замерзли, дрожали, скорей всего, не от холода, это нервная дрожь. Долго не пришлось идти, Гримм дал команду остановиться на краю оврага и приказал Вику:

– Иди к ним.

– Что? – не понял тот.

– К ним иди, – повторил спокойно Гримм, указав рукой с пистолетом на женщин, то есть дал понять, что и друг приговорен.

– Ты хочешь меня… Меня?! Почему?! За что?

– Ты дебил, – дал жесткий ответ Гримм. – А дебилов необходимо истреблять, они не должны размножаться, от них только вред всему человечеству.

Ксения тронула за руку Нию и шепотом спросила:

– Где же ваши мужчины? Они бросили нас?