Длинное лето

– Побил… Он её избил! Ал, что делать будем? – Роза обернула к подружке залитое слезами лицо, и Аллочка поняла, что она плачет, уже давно. Забыв, что Алла умственно отсталая и учится в спецшколе, Роза с надеждой всматривалась в её лицо. Может, Алла подскажет, что теперь делать?

Алла не обманула её ожиданий

– А тут и думать нечего. В милицию надо, и в трамвайный… в трамвопункт, показания снимать. Я видела, в кино. Аньку у родителей заберут и в детдом отправят, а мы к ней будем приходить, – увлечённо тараторила Алла. И вдруг замолчала, о чём-то вспомнив. – Роз, а может, не надо Аньке в детдом? Дядя Витя плакать будет…

От злости у Розы высохли слёзы.

– Какой он тебе дядя Витя? Что ты несёшь? Нет, ты всё-таки дура. Дубина. Плакать он будет, как же… Это Аня из–за него будет плакать.

– Вот вы где! Ночь-полнОчь, а вы орёте на все дачи… – Анна Дмитриевна ухватила внучку за руку. – идём домой. Розочку проводим, и домой. Нечего вам тут делать, без вас разберутся…

Алла послушно тащилась за бабушкой, держа за руку Розу, с которой ей почему-то расхотелось ссориться. Они остались вдвоём, поняла Алла. А Роза не поняла, и верила, что дружба сильнее обстоятельств, так ей говорил папа, а папа никогда не врёт.

Глава 16. Смягчающие обстоятельства

Виктор Николаевич Фомушкин, следователь генпрокуратуры, который на службе никому не давал спуску и никого ни о чём не просил, а только требовал, – грозный неуступчивый следователь завёл дочь в сарай и, отпустив её руку, тихим голосом попросил:

– А теперь скажи, чего ты испугалась? Ты думаешь, я не понимаю, что тебя стрелочником выбрали, зачинщицей, потому что тебе четырнадцать, а подружкам твоим по десять. Думаешь, не понимаю? Ответь мне честно, чья была идея? Даже если твоя. В принципе, идея неплохая, и картошку вы не воровали, вы же думали, она ничья. Набегались-наплавались, проголодались, а домой не хотели идти… – говорил Виктор Николаевич, и Аня изумлённо на него уставилась.

– Смягчающих обстоятельств более чем, на сто пятьдесят восьмую не тянет (Уголовный кодекс РФ, статья 158 «Кража»), это семь двадцать семь КоАП, мелкая кража (Кодекс РФ об административных правонарушениях, статья 7.27 «Мелкое хищение»), административный арест на срок до пятнадцати суток либо обязательные работы на срок до пятидесяти часов. А вы больше отработали. И следовательно, Пилипенкам ничего не должны.

Тэ-эээк… Что мы имеем? Эксплуатацию детского труда до четырнадцати лет. А это уголовно наказуемо, это статья. Так чья была идея?

– Алла картошку нашла, за черёмухами. А я очень кушать хотела, а домой не хотела, ещё семи не было, я и согласилась копать. А Роза не хотела… то есть, копать не хотела, а есть она тоже хотела. И Аллочка. Мы все хотели… – запуталась в «признательных показаниях» Аня.

Виктор Николаевич Фомушкин, следователь генпрокуратуры с приличным стажем и длинным послужным списком, явственно ощутил, как мозговые извилины в его голове вздрогнули и недоумённо переглянулись. В таких неординарных случаях выход один – сбить своего «визави» с толку.

– I don't claim to know what you're going through but whatever it is, it's not worth dying for.

– А я хотела… – чуть слышно ответила Аня. – И домой не пошла, с Аллочкой. Она… она котлеты принесла.

Сбить с толку не получилось.

Виктор Николаевич с опозданием сообразил, что сморозил несуразное: «Я не утверждаю, что понимаю, каково тебе было, но чтобы там ни было, умирать не стоит» /Брэдфорд/.

– Даже если ты инициатор… Что ж ты мне не рассказала, я же следак! Какой-никакой, а с юридическим образованием. Вот же сукины дети, опэгэ нашли (ОПГ – организованная преступная группировка), судилище устроили детям. Это ещё разобраться надо, кого надо судить и за что. Сто пятидесятая УК налицо (уголовный кодекс РФ, статья 150 об эксплуатации детского труда), восемь-восемь КоАП налицо (Кодекс РФ об административных правонарушениях, статья 8.8. о нецелевом использовании земельных участков) – перечислял Фомушкин, загибая пальцы. – Ничего, дочка, мы им перцу под хвост насыплем.

– Восемь-восемь это что?

– Восемь-восемь это статья, дочка. Самозахват земли частным лицом.

– Ничего они не захватывали, они картошку посадили. И черёмухи не рубили, только кусты. Это общая земля, значит, и их тоже. У них участок четыре сотки, а взносы платят такие же, как все, и целевые – как все, – резонно возразила отцу Аня. – Пап… не надо их судить, ладно?

Виктор Николаевич, не ожидавший такого от дочери, резко сменил тему.

– Я что сказать хотел… Ты виновата, все трое виноваты, и ты об этом знаешь. А за поступки надо отвечать, а не в лес убегать, как заяц. Неужели ты подумала, что мы с мамой тебя не защитим? Мы чуть с ума не сошли, пока тебя искали! Всё СНТ на уши поставили!

– Она мне не мама, – перебила отца Аня. – Она мне никто. Вырасту и уйду от вас. И вам не надо будет меня защищать.