Длинноногая девочка Глаша из деревни Бабино, кот Пломбир и шарпей Дориан

Все! Завтра она наведет идеальный порядок в доме, сядет у окна и будет ждать своих родных, и никогда не будет больше раздражаться на вопросы и замечания — это так необходимо и важно: заботится обо всех и быть нужным!

— Пломбир! Ты живой или уже на небесах? — Глаша закрыла внутреннюю дверь на ключ, входную наружную — притворила и подперла палкой: значит, никого нет дома!

— Здравствуй, Глаша! — Рядом в вишней стоял Андрей: в шортах, с ярким купальным полотенцем через плечо, бледный от постоянного недосыпания.

Слева и справа от него, жеманно щурясь на вечернее солнце, расположились две девочки из соседней деревни, ровесницы Андрея. Они ходили вместе на дискотеку, и встречались с ним в деревне днем, когда Андрей не спал. Девчонки приходили в Бабино, подражая "Тату", нежно взявшись за руки. Слева — светловолосая, в стиле "сельская барышня": в белоснежной кружевной кофточке, джинсовых шортиках, соломенной шляпке на круглой резинке и длинной косой с бантом; справа — смуглая, темпераментная, с крепкими короткими ножками, в джинсах с широким залихватским ремнем. Когда она запрокидывала голову, собираясь засмеяться, Глаше часто казалось, что она сейчас заржет, как молодая жеребица! Девочки Глашу недолюбливали, интуитивно предполагая в ней будущее яркой успешной женщины; они всячески подчеркивали снисходительную жалость к Глаше, как к младшей по возрасту. Глаша же считала левую — скучной, правую — неумной и вульгарной.

— Здравствуйте! — Глаша подумала о роковых совпадениях: она опять в ночной рубашке, правда, в халатике и без зеленки.

— Глаш! Что за крутые джипы возле твоего дома тусуются? — Андрей сощурил глаза и растопырил по два пальца на руках. Девочки согласно захихикали.

— Это арт-директор со студии из Питера приезжала, у меня ее собака ночевала. — Глаша прислушалась к своему сердцу — не выскакивает!

Лицо у девочки слева стало похоже на створоженную простоквашу, лицо справа — полыхнуло красными пятнами.

— Купаться с нами пойдешь? Тетя Катя разрешила! — Андрей решительно шагнул вперед. — Вчера я пытался о тебе забыть, а сегодня?

Глаша, впервые, почувствовала вдруг свою абсолютную власть над этим, прежде недоступным, взрослым мальчиком; может быть, мгновенную, но абсолютную…

— Нет! — Глаша заметила, как у Андрея потемнели глаза, — сегодня тоже можешь забыть! У меня так сложились обстоятельства…

— Как сложились, так и разложились, — хохотнула смуглая подружка.

— Право, Глаша! Не стоит так усложнять! — вступила волоокая "селянка".

— Извини! Приходи завтра, если позволят! — Глаша развернулась, полыхая изнутри заученными диалогами бразильских сериалов. — Пломбир, идем домой, мальчик!

Чугунный Пломбир, путая ноги, заковылял за Глашей, мечтая только о темном прохладном месте в углу под скамейкой, и чтобы никто не приставал!

Дома у бабушки Кати неторопливо попили простокваши, обсудили туфли Натальи Андреевны, джип и прогноз погоды на завтра: обещали грозы…

Глаша легла на диване, и бабушка тихо и складно, лежа на кровати, рассказывала ей о своих молодых годах, когда в деревне было много парней и девок, днем все работали в поле или на лесопилке, а по вечерам устраивали танцы возле столба с репродуктором. Как родители отправили свою младшенькую Катю в благополучную Эстонию, к братьям. Сметливая девчонка устроилась на работу в контору, но так и не смогла привыкнуть к городской круговерти, плакала по ночам в тугую холодную подушку, пахнувшую ядовито-розовым земляничным мылом. Через год Катя вернулась домой и никогда больше не уезжала из деревни: и замуж здесь вышла, и детей родила и внуков подняла… Земляничного мыла с тех пор она никогда не покупала, потому что подушки должны пахнуть сухой травой и озёрным ветром!

— Слышь, Глаша! Нигде не была, а и не тянет! Пломбира спроси — поедет он на джипе в каменные дворы с газонами засиженными? А и не спрашивай, его уже и след простыл… Здесь с ним доживать будем, дитёнок…

Спишь? Спаси господи…

Осенние сны

Утром Глаша проснулась в доме бабушки Кати от знакомого звука:

— М…Я…У…И!

Отбив локти и коленки о незнакомые углы, оступившись на крутых ступеньках, она почти выпала на улицу с замиранием сердца…

Что? Что с Пломбиром могло еще произойти?

Напротив дверей сидел внушительный Пломбир, а рядом с ним — сиамская кошка невиданной красоты, с синими, как васильки глазами!

Кошка отозвалась на букву "Л" и ее решили называть Леда…

Пломбир был не против. Он взял заботу о пропитании Лиды-Леды на себя, хотя бабушка Катя и сказала, махнув рукой:

— Что уж! Где трое прокормятся — там и четвертому не помеха!

Лида, кстати, оказалась отменной охотницей: иногда даже искусней, чем маститый Пломбир проявляла себя в прыжке и погоне по веткам. Сутками, ранее скучавшая в городских интерьерах кошка и коренной деревенский житель Пломбир, бродили по окраинам деревни, забирались иногда и глубоко в лес, — Лида не боялась ничего, как будто родилась и выросла в алтунских чащобах.