Длинноногая девочка Глаша из деревни Бабино, кот Пломбир и шарпей Дориан

Глаша дожидалась своих спасителей на краю деревни, там, где деревенские огороды зарослями полудикой малины, сочной ирги и замшелыми баньками плавно переходили в лесные заросли. Положив велосипед, Глаша опустилась на заросшую аптечной ромашкой межу, чувствуя дрожь в ногах. Никогда! Никогда она больше не поедет одна на велосипеде ни в село, ни на трассу, где останавливается рейсовый автобус. Может быть, она преувеличивает, никакой угрозы не было? Но еще раз, вспомнив широкую улыбку, черные провалы очков и сомкнутые пальцы на руке — она почувствовала тот же запредельный ужас. Никогда!

С широко открытыми от возбуждения глазами, на дороге показалась пара четвероногих "страшилок" для маньяков. Пломбир завалился рядом с Глашей на траву, пару раз перевернулся с бока на бок, и победно растянулся на меже. Даня завертел задом и пристроил километры своих складок Глаше на колени.

У Глаши затряслись губы, и она беззвучно заплакала, стараясь не капать слезами на Даню, чтобы не испортить ему настроение. Так они и сидели, молча, вне времени и пространства. Им было просто и хорошо втроем!

Солнце начало заваливаться в сторону озера. Глаша шмыгнула носом и засмеялась:- А Пломбир-то, Пломбир — с таким видом вышел, будто златую цепь за собой тащит, выкуп несет! Глаша пощекотала Пломбиру живот и погладила за ухом. — А Даня! Это же боевик из деревни Бабино, с секретным донесением на шее.

Дане подули на переносицу, сняли поясок от халата и поцеловали в лоб!

— Запугали бандита! Бросит свои темные дела, — пойдет на рынок семечками торговать…

Пломбир поднялся, потянулся и сел. Даня понял, что и его тоже похвалили, но еще немного полежал на коленях у Глаши, повиливая хвостом.

— Есть хотите? Устроим пир! Уха, мясо в желе и колбаса еще осталась… Даня! Ты пробовал когда-нибудь уху с мясом в собственном желе?

Даня, припоминая многоступенчатый завтрак, встал и лизнул Глашину руку, сообщая о своей готовности. Пломбир затревожился, но, взглянув на объемный пластиковый мешок на багажнике велосипеда, где покоилось мясо в желе, твердо решил, что уж ему то хватит!

Глаша села на велосипед, но поехала как можно медленнее, чтобы Пломбир с Даней не отставали и все трое одновременно оказались у порога дома. Въехав на пригорок, с которого были видны окрестности, и дорога, раздваиваясь возле Глашиного дома, снова уходила вверх в разные концы деревни, Глаша притормозила и зажмурилась. Солнце слепило над верхушками сосен, посаженных вокруг участка со стороны озера сразу после войны отцом бабушки Кати. В деревне тогда считали, — чудит мужик! А отец говорил Кате: "Нас уже не будет, — а сосны для тебя, твоих детей и внуков шуметь останутся…" Сквозь сосны просвечивало или высокое, высокое озеро, или низкое небо, линия горизонта не определялась в голубом спокойствии неба и воды.

Глаша не сразу заметила черный лакированный джип, колоритно вписавшийся в полуденный деревенский пейзаж с козой, копной сена и бабушкой Катей, сидевшей на скамейке под вишней в нарядном клетчатом платке, эстонском фартуке и туфлях-баретках вместо обычных коротких ботиков. Рядом бабушкой, нервно покачиваясь на стройных ногах, стояла молодая женщина такой красоты, шарма и стиля, каких деревня Бабино на своей земле не видела никогда!

Женщина обернулась на застывшую троицу, всплеснула руками и полетела навстречу, прямо через заросший бурьяном ничейный огород. Неловко западая то на одну, то на другую ногу, когда каблуки модельных туфель вонзались в глинистую почву между кочками, она выскочила, наконец, на дорогу и, не доходя немного до растерявшихся путешественников, присела на корточки:

— Дорик! Собачка моя драгоценная! Дарюшечка мой! Иди к маме, малыш! Мама за тобой приехала!

Дориан взвизгнул, припал на передние лапы и бросился, задыхаясь, в протянутые руки, ткнулся мордой в одежду с запахом безмятежного прошлого, согласный умереть тотчас от разрываемого любовью сердца, только бы не разлучаться больше никогда!

Глаша с Пломбиром, деликатно отвернувшись, пошли к дому. Вялыми движениями Глаша убрала в холодильник консервы, поставила на стол зеленку с перекисью. Набрала из ведра колодезной воды и выпила молча, большими глотками почти полный ковш. Пломбир сочувственно путался под ногами.

— Глаша! — позвала бабушка Катя, — Глаша, где ты пропала, иди сюда!

Глаша подошла к зеркалу, увидела в нем загорелую девочку с печальными глазами, сняла бандану, и, согнувшись пополам, обеими руками взбила пряди волос. Выпрямилась, откинула голову и вышла на улицу.

— Здравствуйте! — Даня-Дориан метнулся Глаше и попробовал подпрыгнуть, но от земли оторвался чуть-чуть и выразил свои чувства, поднявшись на задние лапы и обхватив передними лапами Глашину ногу. — Мама приехала? Я же говорила тебе, что все будет хорошо!