Длинные дни в середине лета

подушечек — и никаких ананасов!

— Но в библиотеку-то можно? — ныла Лариска.

— Ну да. А потом ищи тебя всю ночь! — не сдавалась Алла.

— Ты не веришь в простых людей! — верещала Маргошка.

— Никаких ананасов, ясно?

— Мы тихо, — пообещал Толик, — не слышны в саду даже шорохи.

— Показывай! — сказала Алла и дернула калитку. Ей тут же пришлось

разуться, потому что по тропинке катил желтый, пенящийся ручей.

— Баня топится, — успокоил Толик,— а теща, наверное, корову доит.

Кому спинку потереть, записывайтесь!

— А водки в магазине нет! — крикнула с дороги Лидка. Она. уже

отбежала метров на пятьдесят, словно боялась, что Алла ее остановит. —

Может, сладенького купить?

Алла на эту провокацию не среагировала. Она шлепала к баньке в углу

участка, труба и правда дымилась. Девочки шли за ней.

— И алкоголичка к тому же, — сказала Тамара.-— Теперь я знаю, куда

наши деньги летят.

— Ты пока не очень кадрись, — крикнула Маргошка Толику, который

остался около машины, — а то я с тобой на танцы не пойду.

— Побежишь! Я ботинки индийские достану, со скрипом!

— А рюкзак где? — спохватилась Алла, когда уже подошли к бане. —

О чем вы только думаете? Толик, сбегай, пожалуйста!

В бане было жарко и. так дымно, что щипало глаза, полосы тянулись к

маленькому окошку с - огрызком стекла, потому что солнце все еще не зашло. Все

то ли разомлели, то ли так устали, что не было сил раздеваться—сидели на лавке, и

даже говорить не хотелось. Потрескивали угли в печи, где-то далеко играла музы-

ка,, истошная баба кричала на дороге: «Мань, Мань, Мань! Где ты ходишь, сука

рогатая?»

— Как хотите, — сказала Тамарка, — но с грязными, я спать не лягу. А люстр

тут, извините, не повесили.

Она нагнулась, подхватила подол, полезла, раскачиваясь, из сарафана. Грудь

мешала ей выбраться, хотя она, схватив подол наперекрест, тянула его так, что где-

то трещало.

— А я вот!. — крикнула Маргошка, выскочив к печке, и дернула полы.

Пуговицы проскакивали в петли одна за другой, только самая верхняя застряла,

словно так было и задумано, и Маргошка гордо выставила маленькую острую

грудку в белом атласном лифчике.

— Алле гоп! — скомандовала она себе и, повернувшись к девчонкам спиной,

задвигала руками под сарафаном, и он лег ей между локтей, как хвост, прикрывая

чуть переломленную поясницу. — Кто заплатит за большее?

Она опять повернулась, показывая смуглые, с вишенками сосков груди,

повисшие над скорлупками опущенного лифчика.

— Делайте ваши ставки, господа!

Алка раздевалась спокойно и деловито, как работала. Расстегнула и стащила

прилипшую к плечам кофту, спустила юбку. Потом, морщась, полезла за спину...

А в это время Маргошка, облитая красным солнцем, все еще в сарафане и

повисшем лифчике, приплясывала, прижав ладони к покачивавшимся бедрам.

— А-ва-ра-я, а-а-а!— раздался Толькин голос, и в окошке — осколок стекла

он незаметно вытащил — показалась его макушка.

Маргошка рухнула, где стояла, Тамарка свела ноги, как клещи, обхватила себя

руками, прикрывая грудь. Громче всех кричала Лариска, хотя сидела она в самом

углу и видеть Толик ее никак не мог.

— Ну-ка! — спокойно сказала Алла, перешагивая через копошившуюся на

полу Маргошку, и двинула тазом Тольке по макушке.

— Вы что? —обиделся он. —Я рюкзак принес!

— Негодяй! Хам! — кричала Лариска, она подскочила и застучала кулачками

в таз, которым Алла закрыла окно.

— Возьмите свое барахло! — крикнул Толик под дверью. — А еще в

институте учитесь!

— Хватит кричать! —сказала Тамара. — Будем мы сегодня мыться?

Она встала и пошла к печи — высокая, с плавными плечами, широкой спиной,

перехваченной выше бедер как жгутом. Два белых полушария, заключенные в

четкие рамки загара, светились, покачиваясь. Там, где начиналось белое, загар

казался особенно темным, почти фиолетовым.

—Толик! — закричала на улице Лида. — Ты тоже мыться пришел? А я

«Цинандали» купила и печенье. После бани чай будем пить.

— Нужны вы мне очень. Я лучше на молочную ферму поеду.

— Ты не уезжай! — кричала Лида. — Я «Цинандали» купила.

Алла откинула крючок и ждала. Лидка ворвалась красная и счастливая:

— Девочки!

— Подожди! — сказала Алла. — Кто тебе разрешил?

— Девочки, — заспешила Лидка, — я такое печенье купила! Я его еще с

войны помню. Галеты называется!

— Зубы сломаешь! — буркнула Маргошка.

— А водки нет! — кричала Лида. — Продавщица сказала, что до конца

уборки не будет.

Она, задрав руки, стягивала платье, но Алла вдруг дернула подол вниз.

— Ты чего? — спросила Лидка, высовываясь. — Я сейчас.

— Ты порядка не знаешь? — спросила Алла. — Ты не помнишь, что я тебе

говорила? Чтобы питание было не дороже восьми рублей в день. А у тебя сколько

выходит?

— Девочки! Что она пристает? Сами ведь едите. Разве я продукты в землю

закапываю? А ты даже поросенка взять не разрешила. Сейчас бы уже какой вырос!

Лариска скинула наконец сарафан и, прикрываясь растопыренными пальцами,