Длинные дни в середине лета

Дисциплина создает порядок. Порядка без дисциплины, как известно, не бывает. И если дисциплина требует, исполняй приказ, так как дисциплина сама по себе есть высший смысл, и то, что угодно ей, угодно и смыслу. И не стоит обольщаться насчет своих возможностей, не стоит вступать в личные противоречия с высоким смыслом. Все равно тебе до него даже не дотянуться. Да и не дадут.

Лагерь наконец кончился. Гречишкин, который все время шел сбоку, не обращая на нас никакого внимания, встрепенулся, поправил ремень с тяжеленным стечкиным (это офицерский пистолет в деревянной, похожей на небольшой рояль кобуре), окинул нас быстрым взглядом и крикнул:

— Взвод! — на внимание командира мы должны ответить усердием. Тверже шаг! Выше ногу! — Взвод! Запевай!

Мандарин озабоченно оглядывается. Мы рубим строевым. Трошкин от усердия весь как на шарнирах ходит. Он сегодня первый день как от нарядов освободился. Тянется противная минута.

— Валяй, — толкаю я Грача, — начальство просит.

— Пой! — поддерживает меня кто-то сзади.

— Отвали! — огрызается Грач. — Сами пойте. Мне еще два наряда ни к чему.

Гречишкин пятится перед строем, не спускает с нас глаз. Расправь плечи, Серж, пусть он меня не видит. Почему я должен петь? Не праздник сегодня. И почему я должен петь, когда мне этого не хочется?

— Взво-о-о-од!

Строевым так строевым. Идея в общем-то ясная. Строевой шаг — раз, раз! раз, два, три! — связывает нас единым ритмом, превращает нас в единое целое. Теперь до песни осталась самая малость. Осталось только продернуть через этот ритм ленточку мелодии. Какого цвета ленточку желаете, товарищ старлей?

— Бегом!

Эх, поспешил Гречишкин. Еще минута — и мы бы запели. Погода хорошая, еще не устали — обязательно бы запели. А теперь ничего хорошего не выйдет.

В скатках мы еще не бегали. Я не знаю, за что хвататься. Ребятам, наверное, легче — придерживай одной рукой автомат, а другой скатку, чтобы не лезла на голову. А у меня эта сумка мотается, как хвост, и лупит меня по ногам.

— Не отставать!

Но Серж совсем без понятия. Куда он мчится? И Мандарин тянется за ним, чтобы не ломать строй. Гаубицу на Серегу повесить нужно, миномет прицепить — пусть тянет, если он такой трактор.

— Быстрей!

Гречишкину тоже бежать не сладко. Этот самый рояль болтается у него и сбивает с шага. Да и бежит Гречишкин не по дороге, а сбоку, целиной. Но бежит легко, нас не первых, наверное, гоняет. Ваня обходит меня, во всю работая локтем. Соревноваться решил!

— Стой! Налево!

Трошкина, оказывается, потеряли. Он еле-еле ковыляет, и морда у него злая, словно кто-то съел его пайку. Но шагов за десять он переходит на строевой, и лихо козыряет:

— Разрешите встать в строй?

— Вас команда не касается? — кричит Гречишкин. — Почему отстали?

— Ноги болят.

— Вам сапоги по размеру выдали? Сами, значит, виноваты. Еще раз отстанете — накажу!

И снова — шагом марш! Взвоод! Опять строевым. Командовал бы уж сразу «бегом»! — быстрее бы до полигона добрались. Давай, старлей, пробежимся!

И вдруг отчаянный козлетон Трошкина:

По долинам я по взгорьям...

Не выдержал. Бежать испугался. В наряд опять не хочет. Он истошно вопит, но никто его не поддерживает.

— Отставить песню! — командует Гречишкин. — Взвод, стой! Надеть противогазы.

Остаток пути мы бежим в противогазах. Тот, кто не знает, что это такое, пусть возьмет в руки по чемодану, повесит на спину рюкзак, обмотает лицо махровым полотенцем и в таком виде выходит на старт. Дистанция от метро «Новослободская» до Савеловского вокзала. Билеты на поезд можно купить заранее, чтобы нельзя было опоздать, а в чемодан положить что-нибудь ценное, чтобы не бросить. Но лучше не играть в такие игры. Да на «гражданке» такой номер и не пройдет — первый же милиционер остановит. А тут бежим...

Дрожащими руками, то и дело отрываясь от приклада, чтобы вытереть пот, который все лил и лил на глаза, мы не спеша расстреливали мишени. Главное не спешить, а то потом, в личное время, будешь лежать под кустиком и целиться, а терпеливый полковник, сидя на корточках, расскажет тебе, как надо затаить дыхание перед тем, как спускаешь курок.

Трошкин все рассчитал правильно — он пришлепал, когда мы уже отстрелялись, но нарядами его старлей не наградил.

5

После обеда полковник посадил нас вокруг ящика с песком. Настоящих лесов и полей ему мало. Чтобы оснастить нас тактическим мышлением, нужны вот эти холмы из утрамбованного песка, река из синьки и непроходимые чащи из подкрашенных ершиков. Но война подождет, сначала решим про песню.

— Товарищи, — говорит полковник, — завтра дивизионный смотр, и раз вы здесь, вы должны в нем участвовать. Но пока вы относитесь к этому вопросу без до должной серьезности. Приказываю петь. Никонов и Грачиков, идите к штабной палатке. Там с запевалами других взводов разучите песню. От занятий я вас освобождаю.

— Товарищ полковник! — Серега обалдел от такого поворота. — Я не умею петь.

— ...А я не буду, — сказал Грач. — Что я, рыжий?