Длинные руки нейтралитета

– Господа, подводя предварительные итоги кампании, можно констатировать: Севастополь пока что неприступен. Наш план относительно адмирала Нахимова был выполнен лишь частично: этот офицер тяжело ранен, но не убит. Мало того: по последним сведениям он уже пришел в себя и в состоянии говорить. Русские врачи выражают осторожный оптимизм. Все штурмы хотя и причинили русским потери, но наши оказались намного больше.

Брюа сделал паузу и обвел слушателей взглядом. Внимание аудитории было полным.

– Но есть и другие новости. Два русских корабля оказались в состоянии перехватить наш караван из трех турецких кораблей. Полностью уничтожен груз, в высшей степени необходимый для флота и армии.

Адмирал не упомянул о характере груза, хотя Те, Кому Надо, уже знали, что там были боеприпасы, продовольствие и фураж.

– Что касается русских, то один из них опознан как хорошо нам известный «Морской дракон». Второй – переделанный пароходофрегат «Херсонес». По сведениям, у последнего убрано все парусное вооружение, а также колеса. Но скорость в результате заметно увеличилась. Достоверно установлено: новые машины на этом корабле не были поставлены из Европы. К имеющемуся вооружению бывшего пароходофрегата добавили орудия – такие же, как и на «Морском драконе». А теперь, господа, хотел бы выслушать ваше мнение. Если есть вопросы, то милости прошу их задать.

– Сэр, пытались ли установить источник этих технических новинок у русских?

Брюа чуть поморщился.

– Надежные источники сообщают: не английский и не французский. Инженеры, которые работают с новыми машинами и орудиями, не являются российскими подданными. Возможно, кто-то из них из Баварии. Но подхода к им пока нет. Еще вопросы?

– Мой адмирал, я слышал, что готовятся к спуску на воду плавучие бронированные батареи…

Ответ был получен еще до завершения вопроса:

– Капитан, эта тема закрыта для обсуждений.

Похоже, вопрошавший обладал недюжинными аналитическими способностями, ибо он промолчал.

Способности к анализу у коммодора Фрэнсиса Скотта были, по всей видимости, еще лучше, поскольку он даже не задал очередного неудобного вопроса. А он имелся и даже не один. В частности, этому офицеру было до крайности интересно, откуда эти русские получают столь точные сведения о транспортных судах вообще и о караванах снабжения, в частности.

Между тем обсуждение продолжалось. Было высказано предложение укрупнить караваны и комплектовать их сравнительно небольшими судами, дабы при встрече с русскими рейдерами могла бы спастись хотя бы часть их. Оно было встречено благосклонным кивком адмирала.

В качестве варианта предложили посылку каравана-приманки впереди настоящего каравана. Первый предложили формировать из турецких кораблей. Расчет был на то что, занявшись приманкой, русские упустят возможность уничтожить караван снабжения.

– Мы еще обсудим ваше предложение, – несколько туманно отреагировал председательствующий.

Из всех присутствующих только Брюа знал, что бронированные французские корабли уже покинули Тулон и идут на буксире через Средиземное море, направляясь к уже заданной цели. Но даже командиры этих закованных в железо чудищ знали о назначении лишь то, что оно содержится в запечатанных конвертах, хранящихся в судовых сейфах. Эти конверты надлежало вскрыть только после выхода из Босфора. Ни секундой раньше.

Бронированные корабли должны были помочь выиграть эту затянувшуюся войну.

Собственно, данное совещание вообще не ставило своей целью принятие какого-либо решения. Но адмирал прекрасно знал, что разговоры о бессмысленности боевых действий уже ходят, и ему требовалось поднять дух подчиненных. И выказанное напоказ желание обрубить всякие разговоры о плавучих батареях – лучшее доказательство того, что эти самые батареи скоро пустят в ход в надежде переломить ход войны.

Старший помощник, он же начарт «Морского дракона», сам того не ощущая, также поддался атмосфере всехпобедизма. И когда вестовой доложил, что «их благородие капитан второго ранга в рубку просят», то настроение у лейтенанта было немного – ну самую малость! – легкомысленное.

Семаков в момент прибытия подчиненного был занят: занимался писаниной. Мешков не видел лица старого товарища, и потому заданный им вопрос не относился к разряду первостепенных:

– Слушай, что ты там в бою говорил про тридцать восемь узлов?

Командир поднял голову.

– А, – рассеянно сказал он, – подумалось, что это могло бы стать строчкой к стихам. «На компасе норд-вест, тридцать восемь узлов…» Но сейчас некогда. У нас новости.

– ?

– Мне доложили, что те самые броненосцы прошли ходовые испытания, они загружены боеприпасами, укомплектованы людьми… короче, сейчас они на буксирах пересекают Средиземное море. Известны названия: Lave, Tonnante, Dévastation. Даже данные по буксирам имеются: колесные пароходофрегаты Magellan, Darien и L'Albatros.

Взгляд начарта стал колючим.

– Вооружение? – деловито спросил он.

– Не так все плохо… для нас. Шестнадцать пятидесятифунтовок, две двенадцатифунтовые. Планировалось нечто потяжелее.

– Нам и того хватит. Если попадут, понятно. Что еще плохого?