Длинные руки нейтралитета (СИ)

  У капитана второго ранга Семакова были свои заботы. Он стоял в рубке 'Морского дракона', который шел в двадцать один узел при 'Гладкой воде'. Никто бы не посмел кинуть камень в этого достойного офицера за то, что он не присутствовал при ходовых испытаниях переделанного пароходофрегата. Погоня за посыльным кораблем союзников точно могла бы это оправдать. Но некая смутная тревога грызла моряка. Сам себе он это объяснил так: 'Я чего-то недодумал'. Но поймать за хвост совершенно незнакомую мысль не удавалось.

  К вышеназванным источникам беспокойства прибавились и другие. Оба помощника как раз присутствовали на борту 'Херсонеса'. Между тем на 'Морском драконе' офицеров отчаянно не хватало. За работу наводчиков командир не опасался: он всецело доверял опыту Максимушкина и Патрушева. Но вот ходовые вахты нести было некому.

  Некоторую надежду внушала пластинка, врученная драконом. Крылатый объяснил, что потоки огня должны превосходно чувствоваться кристаллом на фоне холодной воды - а в начале апреля воды Черного моря и в самом деле не балуют теплотой. Но пока что никаких следов посыльного корабля обнаружить не удалось.

  Ближе к ночи ветер и не подумал стихать, а дождь даже усилился. Видимость упала до нулевой. Семаков все же решился отдохнуть, но перед тем вызвал двоих сигнальщиков, показал, как пользоваться сигнализаторами потоков воды и потоков огня, строго приказал будить себя, как только хотя бы один засветится, распорядился дать отдых всей прислуге гранатометов и отправился в каюту.

  Разумеется, выспаться полностью не довелось.

  - Ваше благородие, ваше благородие, Мягонький велел доложить: светится тот, что красный.

  Поскольку Семаков спал, не раздеваясь, то в рубке он оказался через минуту. Короткий взгляд на часы при свете приборов. До рассвета не так уж и много.

  - Вот извольте глянуть, дает свет...

  Тускло-красный огонек не позволял ошибиться. Хотя...

  - Погоди-ка, братец. На руле! Один румб к северу! А ты, братец, посматривай на синий огонек.

  Семаков подумал, что на сравнительно небольшом расстоянии от береговой черты кристалл мог поймать сигнал от костра. Но тогда по мере приближения к берегу сигнал от волн будет меняться.

  Сигнализатор-амулет с водным кристаллом был несовершенен. Даже лиценциат, специализирующийся на воде, констатировал бы отсутствие сигнала от волн, разбивающихся о берег. Правда, никто на Маэре не распознал бы сигнал от винта, но почувствовать нечто незнакомое мог не то, что лиценциат - даже бакалавр.

  - Есть синий, ваше благородие!

  И еще через пятнадцать минут:

  - Осмелюсь доложить, этот, что дает синий огонек, он, похоже, движется.

  Тревожные мысли Семаков отставил. С ними можно было разобраться в другой раз.

  - На руле - так держать!

  Не прошло и двух часов, как картина стала ясной: вдоль берега, сливаясь с ним, шел посыльный корабль.

  - А ведь глазом его и не заметить. Та-а-ак... Мягонький, поднять команду по тревоге!

  Металл палубы и трапов загремел от топочущих ног.

  - Корабль к бою!

  С лязгом встали на место железные заслонки.

  - Ваше благородие, осмелюсь доложить - не видят нас они, вот на чудотворной иконе поклянусь, что не видят.

  И тут же сигнальщик, видимо, опасаясь, что ему не поверят, перекрестился на висящую в углу рубки икону.

  - Да верю тебе братец, но и мы их, считай, не видим.

  - Да как же нет! Вот он, бурун от носа.

  - Это только ты видишь. Максимушкин! Можешь различить противника?

  - Никак нет, ваш-бродь, больно далек он, и дождь, опять же, мешает.

  - Ты что скажешь, Патрушев?

  - Как бы видно, но палить пока не можно. Гранаты зазря пожжем.

   - Раз так... - руки командира двинули часть рычагов вперед до упора. Теперь в рубке явственно слышался гул движков.

  Никто ни на шлюпе 'Ардент' (это он шел в виду крымского берега, несмотря на очевидные навигационные трудности), ни на 'Морском драконе' так и не понял, кто именно первым заметил противника.

  - Ваш-бродь, прикажите палить! Ведь достану его, чтоб мне сквозь палубу провалиться!

  Одновременно с выкриком Максимушкина завиднелась неясная суета на корабле противника.

  - Максимушкин, пристреливайся! Начинай с форштевня! Патрушев, жди команды!

  Максимушкин стоял наводчиком, Плесов был за комендора. Первый выстрел почему-то не попал в корабль, хотя самоприцел вывел ствол на линию. Граната грохнула, коснувшись воды перед самым носом. Бушприт атакованного корабля ощутимо дернулся вверх. Ответных выстрелов не было.

  - Накрыл его! - Заорал в азарте Максимушкин. - А хорош! Дай еще одну поближе к фок-мачте!

  Видимо, на носу негатора не было. А может быть, его вообще не было на вражеском корабле. Как бы то ни было, вторая граната взорвалась не в воздухе, а при ударе о палубу, разнеся ее в мелкие щепки.

  Уже после боя, заворачивая на ост, Семаков подумал, что в результате трех взрывов и большого пожара вряд ли кто мог успеть спустить шлюпки. Но все же: если этот шлюп и вправду вез секретный груз, что сталось с ним?

  - Ваше благородие, разрешите доложить.

  Это был сигнальщик Мягонький.

  - Докладывай, братец.