Длинные руки нейтралитета (СИ)

  - Как корабль этот накренился на нас, так на палубу выскочил кто-то, а чин не разглядел, и в руках у него ларец был, так он тот ларец в море бросил.

  - Хороши же у тебя глаза, Мягонький! Велик ли ларец был?

  - Не могу знать, ваше благородие!

  - А как думаешь: ларец тяжелый?

  - Навряд, ваше благородие, он его нес... вот этак, - и сигнальщик показал, как этот неизвестный нес ларец, прижимая его к груди. Руками Мягонький отмерил нечто длиной в английский фут.

  - Ну вот, а говорил, что не знаешь.

  Офицеры с 'Ардента' все же спаслись. Первый взрыв сорвал шлюпку с талей; она правда, упала в воду днищем кверху, однако ее удалось поставить на киль, а воду вычерпали. Капитан и первый помощник были контужены, но их втащили в спасательное средство. Второй помощник в момент обстрела находился в своей каюте. Это его и спасло от травм. Увидев низкий силуэт, знакомый по описаниям, он вспомнил полученное накануне распоряжение, проскочил в капитанскую каюту, схватил железный ящичек и добросовестно швырнул его в волны. Глубина в этом месте составляла не менее полусотни сажен, поднять что-либо оттуда было делом решительно невозможным.

  Шторм вскоре стих, и потому экипаж шлюпки ухитрился довести ее до Евпатории.

  Семаков решительно взял курс на Севастополь. Команде (за исключением вахтенных, понятно) разрешили отдых. Курс был проложен на удалении от берега и даже с запасом. Командир позволил себе роскошь поспать часика два. Завтра день обещал быть хлопотным: предстояло обучение команды 'Херсонеса' обращению с гранатометами.

  Матросы, однако, не торопились отходить ко сну. Новички на 'Морском драконе' (а они составляли как бы не большинство) возбужденно переговаривались между собой. Опытные матросы и унтера вставляли по ходу беседы умные и содержательные замечания.

  - Эка ж его, каково огнем полыхнуло...

  - Что там огнем, а вот взрывом дало - это понимаю, у вражины запросто киль могло сломать...

  - Надо ж: с одной гранаты мало что не утопили.

  -А те и пальнуть-то не сподобились...

  - Это что. Вот видел бы, как мы с линкором схлестнулись. Они пальнули так, что мое почтение.

  - И попали?

  - Было дело. Сейчас уж не увидеть, дыру в обшивке заделали важно, да и закрасили, а еще гранатомет ядром помяло крепко. Щит блинчиком свернуло, станина изогнулась...

  - А... того... в парусину многих ли?

  - Никого. Вот Семен подтвердит: с того самого времени, как ходим на нашем 'Драконе' - никто богу душу не отдал. Да глянь вот... - тут собеседник перешел на шепот, - ...вон тот самый унтер... его осколком достало, да спасибо Марьзахарне. Она тогда здесь была, его с того света ногтями вытащила. С тех пор он в церкве кажну неделю свечку за ее здравие ставит. Ну и Зубастый содействует.

  - Это чем же?

  - Щиты видал, пенек дубовый? По его приказу поставили, чтоб, значит, прислугу гранатомета сберегать. Туда же: дуром под ядра и бомбы не лезет. И на награды бумаги не ленится написать, заметь.

  - Сам с удачей, выходит, да с людьми делится.

  - Поди ж ты: вот дуболом-дуболомом, а правильно сказать можешь.

  - И еще чины пробивает. При нем наш Кулак из боцманматов в боцмана выбился.

  - И то верно.

Глава 20

  Капитан первого ранга Ергомышев напросился на учебные стрельбы, имея на то причины. Он прекрасно помнил разговор о французских броненосцах, и потому хотел получить полное представление о возможностях гранатометов. Правда, этот достойный офицер не попал на лекцию Семакова и, понятное дело, не знал очень многих деталей.

  В свою очередь, наводчики с 'Морского дракона' давали свои пояснения. Они были примерно такими:

  - Ежели дело учебное, так оно куда проще. Гранатомет, он с самоприцелом, ты лишь дай ему повернуться, да руки не суй, куда не надо. Разнесет цель по досточкам. В бою не забудь ствол самую чутку кверху подвернуть, иначе граната не взорвется. Так она стеньги снесет, паруса порвет, а о пожаре и вовсе молчу. Коль о мишенях, целить можно и пониже, это не беда. Но лучше так, как в бою, пусть рука привыкнет. Да следи, чтоб лотки полнехоньки были во всякое время, не забывай подгонять подносчиков и заряжающих. Вон подходим к первой, смотри ж.

  'Херсонес' и вправду уже был на расстоянии поражения от первого щита. Тут уже скомандовал Семаков:

  - Максимушкин, пали первым, да не забывай не только показывать, но и рассказывать.

  Все до единого офицеры отметили, как стволы гранатомета чуть дернулись, поворачиваясь в сторону мишеней. Начарт пароходофрегата и сам дернулся, промолвив вполголоса:

  - Эх, нам бы самоприцелы на орудия...

  Максимушкин начал объяснять тоном, скопированным с командирского:

  - Вот видишь, ствол по горизонту уже навелся, дистанция, сказать примерно, десять кабельтовых, так что вот до сих доверни, а потом...

  Кое-кто из офицеров догадался глянуть на мишень в подзорную трубу. Но именно на мишень, поэтому заметить падающую с высоты двадцати сажен гранату было практически невозможно. Видно было лишь, как чудовищной силы взрыв, сопровождаемый огненным шаром, разносит щит.

  Все офицеры, за исключением членов экипажа 'Морского дракона', дружно ахнули, а Ергомышев не выдержал, перекрестился и выдал мнение: