Длинные тени

– Сосед снизу в ту ночь был на балконе. И вызвался дать показания под присягой, что слышал Барри в его кабинете – наверное, двери были открыты – где-то с половины двенадцатого до трех.

– Почему в такой поздний час и почему он не вызвался раньше?

– Покинул страну в то утро, когда трупы были обнаружены, вернулся только что и узнал об убийствах и аресте Дэвидсона. А в поздний час – потому что месяц провел в Азии и до сих пор остается в том часовом поясе. Но он клянется, что Барри был у себя в кабинете все это время.

– Значит, Тайлер и Барри говорили правду.

– Ага. Его пистолет остается вещдоком, но нажать на спусковой крючок он не мог. И федеральный прокурор придерживается того же мнения, что и я. Знай Барри, что его ствол послужил орудием убийства, он бы от него избавился.

– Значит, маятник качнулся обратно к Лэнгли?

– Да.

Глава 86

Лежа на кровати у себя в номере, Декер достал фотографию жены и дочери.

В последнее время он чувствовал потребность доставать ее из бумажника каждый вечер, прежде чем отойти ко сну. Он смотрел на эти лица, вглядывался в их глаза, рассматривал губы, изгибы шей. Конечно, он точно помнил, когда она была сделана. На самом деле сам и был фотографом. Это было на пикнике в местном парке. Редкий случай, когда выходной Амоса совпал с днем, когда Кэсси была свободна от дежурства в больнице, где работала медсестрой. Молли осталась дома, потому что у учителя был методический день. Она-то и предложила устроить пикник. Поначалу Декер был не в восторге от этой идеи – ему нужно было заняться кое-какой работой по дому, и общественные мероприятия, даже в кругу собственной семьи, были некстати. Но Молли настаивала, и они все вместе приготовили продукты для пикника. И день получился воистину великолепный. Солнце яркое и теплое, цветы во всей красе, свежий ветерок, лучшая в мире компания. Каждый глоток нехитрого обеда оказался самой замечательной едой из всех, которую Декер когда-либо пробовал.

Потому что это был последний раз.

Неделю спустя семьи у него не стало.

Он медленно убрал снимок в бумажник и закрыл глаза.

«Я бы предпочел быть в том парке с ними, чем распутывать тут очередное преступление».

Уайт оказалась замечательной напарницей, но тем не менее… Перемены, чересчур много треклятых перемен.

Опять же, письмо из института когнитивных способностей… Всякое случается. Всякое меняется.

«Я меняюсь. Необратимо».

Один.

Он уснул, а когда проснулся, был самый темный час ночи.

Встав, Амос подошел к окну и оглядел райский пейзаж Оушн-Вью, Флорида.

«Тот еще рай. Битком набитый трупами и шантажистами».

Он снова лег спать и проснулся около восьми утра.

Принимая душ, Декер думал о деле – не на широком макроуровне, а на стадии разборки по кирпичику, где, как он пришел к убеждению, и обнаруживаются настоящие ответы. Это, да еще мелкие неувязки, впоследствии оказывающиеся важными.

Первым делом – откровение о Барри Дэвидсоне. Тайлер сказал, что отец не покидал здания. А теперь и сосед добровольно это подтвердил. Результат: Дэвидсон – свободный человек. Тогда кто же убил Камминс?

Для разгадки убийств Дреймонта и Лансер надо установить, кого те шантажировали. А чтобы шантажировать кого-то, надо найти мрачный секрет. На Капитолийском холме они, предположительно, добивались этого подслушиванием под дверью, подглядыванием в замочную скважину, слежкой, фотографированием или записью прегрешений на магнитофон.

Декер задумался о словах Казимиры Роу. Дреймонт и Лансер шантажировали ее, узнав, что она встречается с женатым мужчиной. Но еще она сказала, что эта парочка шантажировала других клиентов, а однажды Дреймонт украл драгоценности…

Послав Роу электронное письмо, он получил ответ уже через пару минут. Джудит Килрой, с адресом в Уэст-Палм.

* * *

Снова преодолев штат Флорида из края в край, Декер и Уайт прибыли к жилищу Джудит Килрой – большому оштукатуренному дому с видом на океан с качающимися на ветру пальмами перед ним. Амос понимал, что мог бы просто позвонить этой женщине, но он всегда предпочитал видеть людей, с которыми говорит. А делать это через компьютер – совсем не то же самое, во всяком случае для него.

Килрой, переступившая шестидесятилетний рубеж, была одета непринужденно, однако драгоценности на ней были впору вечернему наряду. Она провела Декера и Уайт в комнату с очаровательным видом на Атлантику, который Декеру почему-то показался малость тошнотворным.

– Я уверена, что тот мужчина обворовал меня, ничуть не меньше, чем в собственном имени. Как смеют они утверждать, что я хотела отвертеться от платы по счету? Это ложилось на фирму моего мужа. К тому же мы богаты…

– А кто это утверждал? – поинтересовалась Уайт.

– Какая-то женщина. Забыла ее имя. Позвонила и вывалила на меня короб лжи. Еще ни разу в жизни меня так не оскорбляли. Когда это только-только случилось, муж думал подать в суд, но мы решили, что хлопот слишком много, а ожерелье было застраховано.

– Я понимаю. Но почему вы были так уверены, что его украл он?