Длиной в неизвестность

«Как можно так напиваться? Я же совсем забыл, когда коснулся его в первый раз. А сейчас вспомнил и улыбаюсь. Теперь мне даже не обидно. Обидно только, что плохо помню. И что не знал раньше и тратил время впустую. Но все вовремя»

Тору вжался в стул, почувствовав, как грудь сковывает болью. Значит, он знал. Значит, ему не было противно или плохо из-за случившегося и он его простил. Значит, действительно говорил об этом, лёжа на песке в парке. Тору чувствовал себя идиотом. Он с трудом заставлял себя читать дальше.

**/**/****

«Его сигареты всё невыносимее. Кашель трудно держать, внутри всё горит. Пью гадкие сиропы, чтобы полегче, но есть и сладкие. Создать свою Вселенную, но мучиться из-за прикосновения. Это даже звучит нелепо, так непродуманно. На кого я оставлю Дримленд? Так давно там не был. Одному плохо, с ним не хочу, а кому-то другому там не место. Не хочу впутывать в это Тору. Я, кажется, его единственный друг *перечёркнуто*.

Кому ещё подойдёт Дримленд? Там всё в его картинах. После того, как мы перестали видеться, я разрисовал стены его стихами. У него раньше был такой…странный русский. Но хорошо для японца. Его родители придурки. Хорошо, что они развелись, так на одного придурка стало меньше, и теперь Тору в России. Только он переживал, конечно. Но переживания часто ведут к чему-то хорошему. А мне не то, чтобы страшно, но как-то не по себе. Будто оставляю что-то важное. Или кого-то. Мать будет плакать, если со мной что-то произойдёт. Я же так похож на отца»

Юра снова писал о чём-то тяжелом. Его мысли метались от радости к грусти и обратно — Тору чувствовал, что его качают и убаюкивают на крутых волнах. Всё больше получалось поверить в то, что Юмэ и Дримленд были реальными и ждали его в Торонто.

Уже не хотелось кричать или плакать. Импульс отошёл на второй план, уступая глубине переживания. Чувств было настолько много, что Тору не испытывал ничего, кроме замешательства и растерянности.

**/**/****

«Проклятая коробка и проклятый я. Так виноват. Не смогу жить с этим. Правда, как больной, как извращенец и сталкер. Не знаю, зачем понадобилось, он же и так мой и со мной. Я отвратительный друг. Ему, наверное, противно, и он никогда со мной больше не заговорит. Так страшно терять снова»

До этого момента в дневнике Юры не было ничего о коробке. Она была случайностью, чуть не разрушившей их крепкую дружбу. Тору понял, что принял правильное решение, простив это недоразумение. Как бы сейчас сложилась жизнь, продолжи он обижаться?

**/**/****

…

«Я сплю или он наконец-то стал вести себя по-мужски? Теперь я уверен, что отдам дневник именно Тору. Поэтому, Тору, ты будешь это читать. Теперь давай на «ты». Знаешь, я рад, что ты стал смелее. У нас ещё есть время, мы молоды и полны сил, чтобы увидеть этот мир в лучших красках. Перед тобой красуюсь — видишь, как заговорил?»

**/**/****

…

«Это всё произошло быстрее, чем я ожидал. И достаточно неожиданно. Твоё перепуганное лицо стоило всего, что случилось. Как будто я стеклянный и вот-вот разобьюсь. Не ожидал хоть раз увидеть меня смущённым? Я сам не ожидал. Я какой-то другой теперь. Просто как раз в такие моменты забываешь о мелочах и делаешь так, как чувствуешь. Видишь, как много пишу?»

«Больно, на самом деле. Но ты не виноват, а то чувствую, что уже загоняешься. Я же знал, что в итоге так и будет. Спрашиваешь, почему не сказал? А я сам не знаю. Всё пройдёт. Хороший день. Не смущайся, не загоняйся, будь смелее, радуйся жизни и вспоминай с теплотой, если я не во всём облажался»

«Ничего ты не облажался!» — вслух произнёс Тору, покраснев то ли от возмущения, то ли от заполнившей комнату духоты.

**/**/****

«Я чувствую себя счастливым. Пишу утром, пока ты спишь. Потом лягу и притворюсь, что так и было. Спишь, как убитый. Мне нравится жить вместе, потому что ты классно готовишь, убираешь дома и мне не скучно. А ещё об тебя можно ноги греть ночью. Только не пинайся так. Не знаю, что тебе снится. В Дримленде ты жутко стеснялся спать со мной в кровати даже через это дурацкое стекло. Дурак, ну»

**/**/****