ДМБ

Мичман зачерпнул горсть конфет:

– Ладно, валите.

На свой катер они шли, замечая завистливые взгляды, но подойти никто не решался. Злой позвал пить водку своего друга, всегда философски настроенного, ушастого матроса по кличке Фигура. Поднимая кружку Злой произнес:

– Все помнят? Я когда выпью, то дерусь.

Фигура улыбнулся:

– Зачем?

– Не знаю, организм такой наверно.

 Фигура выдохнул со смехом:

– Да ладно, фигня, мы тебя не боимся, нас много.

– Ну как хотите, я вас предупредил.

Злой выпил, аккуратно поставил кружку на стол, и оглядевшись, врезал кулаком по спине стоящему рядом Левше, который чуть зазевался, пока ставил жаренную картошку на стол. Судорога пробежала по его лицу, и он молча выбежал из кубрика. Фигура повернулся к Славику, ему хотелось высказаться:

– Ну как тебе служится?

– Нормально.

– Правильно. Ну вот, что ты будешь вспоминать на пенсии? Свадьбу? Свадьба похожа на покупку телевизора на распродаже. Тебе предлагают якобы новый телевизор, ты довольный приносишь его домой, пытаешься включить и оказывается, что гнездо разбито, изображение рябит, ты в панике – но гарантия на скидки не распостраняется, вернуть тоже нельзя, в ужасе несешь в мастерскую и тебе открывается истина. Что он б/ушный! Ты понимаешь, что тебя обманули– но сделать уже ничего нельзя… Поэтому, ты будешь вспоминать, как служил, потому что служба, это самое яркое пятно в жизни…

Со смертельно бледным лицом Левша принес липкую, местами зелено-черную, всю в плесени, палку колбасы.

Злой скривил губы и посмотрел на Славика:

– Не любят тебя родственники, ты им че не родной? Ну вот и поели.

Злой взял колбасу, мрачно посмотрел на всех, и выбросил ее в иллюминатор.

Фигура весело прокомментировал:

– Ща рыба всплывет, ее есть будем.

В кубрик забежал еще один, опоздавший, товарищ Злого:

– Ну, где, жрать, пить, курить?

Злой заметил:

– Колбасы не будет, сдохла, сгнила и завонялась. Выкинули.

Опоздавший товарищ выдохнул:

– Дураки, копченая не портится, ее почистить надо было и все, ты место запомнил, куда упала?

Опоздавшего товарища одели в водолазный костюм, и через полчаса праздник, продолжился, уже с колбасой.

Славик попал в свой первый наряд на камбуз, его как самого молодого поставили в мойку, мыть посуду. Он стоял у ржавой ванны, наполненной кипятком, и строгал в нее хозяйственное мыло. Закончив, он решил подождать, когда вода остынет хоть немного, чтобы в нее можно было засунуть руки и смотрел из мойки в зал столовой. Там, в полном одиночестве, принимал пищу Водитель командира части. Он сидел с таким видом, будто сидел в ресторане, во фраке, и ел что-то свое, поев он брезгливо понюхал кусок хлеба из общей хлеборезки, поморщился и отодвинул новую, блестящую кружку. Вдруг, на его лице отразилась какая-то эмоция, он собрал со стола ложкой остатки еды – бросил масло, селедку в кружку, затем подумал и начал заталкивать туда же огрызки хлеба, его лицо просияло от удовольствия, наверно он живо представил каких трудов будет стоить рабочему это отмыть .

 Для Славика наступил первый Новый год на службе, который он встречал дневальным по роте. Хотя главное событие было в столовой, там  сдвинули столы, расставили посуду с праздничной едой, от чего-то, зеленое картофельное пюре с соленой селедкой, пачка масла на шесть человек, хлеб «Обойный», который имел всего два состояния, когда горячий – из него можно лепить как из пластилина, когда остывал, то приобретал твердость камня. Смена состояния была мгновенной, среднего состояния у хлеба не было. Посуда тоже была любопытной, ходили слухи, что она досталась части по наследству из какой-то тюрьмы. Из двухсот металлических тарелок – одинаковых было штук двадцать, остальные разнообразных размеров, и на дне обязательно какая-нибудь чеканка, небольшие рисунки или крылатые фразы. Было интересно, поначалу, доесть до дна, чтобы посмотреть, что там выбито. Кружки тоже заслуживали внимания, они были эмалированные, но целых было штук десять, на остальных эмаль сохранилась только в некоторых местах, кружки были все ржавые. За эти десять штук было разбито много носов, так как все хотели пить только из них, но имели на это право только старослужащие. Они приходили позже всех, поэтому пробегающие мимо хватали с их стола заветную посуду. Рабочие по камбузу выставляли пост у их стола, но…  всегда что-то пропадало, и рабочие получали кружкой в лоб. Ложки все выкручены и погнуты, вилок и ножей не было вообще. Все собрались в столовой, включили телевизор, поели-посмотрели, кто постарше, были уже пъяные, молодежь сбилась в кучу, не понимая, что им делать дальше. Откуда-то принесли магнитофон, после нескольких песен современников, вдруг заиграл вальс.

Из темного угла, явно только проснувшийся под эту музыку, вышел пьяный мичман и с легким поклоном, нежно обхватив за талию ближайшего к нему матроса закружил его в вальсе.  Раздался голос ниоткуда:

– Белый танец, дамы приглашают кавалеров.