DmC: Рожденные свободными (СИ)

— Господи Иисусе… — прошептала она, наблюдая, как тело в буквальном смысле тает в какой-то смольной жиже. Вдалеке раздался шум, и по ушам вновь ударил тот же голос:

— УБИТЬ СУКУ…

Анна подняла глаза — со стороны площади к ней приближались еще несколько гротескных фигур. Вместо рук у них было нечто, напоминающее огромные тесаки.

Она побежала прочь, не разбирая дороги. Твари бросились следом за ней.

*

Зачастую все далеко не такое, каким мы это видим.

В клубе «Осколок», скрывавшемся под невинной вывеской тату-салона на Кондор-авеню, располагался самый настоящий рай для тех, кто брал от жизни все.

Но пускали сюда далеко не каждого. В частности, здесь очень не любили полицию.

Оно и понятно — в глубинах «Осколка» посетители свободно курили гашиш и марихуану, угощались крэком или героином, а некоторые занимали целые комнаты для приватных развлечений, и никто не мог сказать, что происходит за закрытыми дверями.

Но за одной из них в эту ночь раздавались женские крики и ругань.

— ДАЙ! — Девушка буквально исходила слюной при виде небольшого пакетика, небрежно покачивающегося в пальцах Данте.

Парень расслабленно сидел на диване, запрокинув голову — после вынужденной пробежки от людей Люцифера у него пошла носом кровь. Все же стычка с Крэйгом и демонами дала о себе знать.

Девушка, спасенная им, потянулась к пакетику с небольшой дозой кокаина, который Данте под шумок стянул у одного из посетителей «Осколка». Лопух, которого он обчистил, мог позволить себе еще один день жизни без дури, хотел он того или нет. А самому Данте требовалось расслабиться перед тем, как взяться за дело.

— Отвали, — лениво отозвался он, резко отведя руку прочь от пальцев девушки, потянувшейся за наркотиком, как младенец за соской.

— Ну да-а-ай! — застонала она, ее лицо исказилось в гримасе боли.

Данте скептически оглядел ее — в плохо освещенной комнате его новая знакомая выглядела даже привлекательно, если бы не круги под покрасневшими глазами, запах немытого тела и многочисленные язвы по рукам.

— А на хрена? — поинтересовался он, многозначительно покачав пакетиком перед ее лицом.

Она уже набрасывалась на него один раз, желая получить дозу, и ему пришлось хорошенько вмазать ей по лицу, чтобы не протягивала руки. Но ее зависимость была на предельной стадии — невзирая на раздувшуюся от удара скулу, девушка продолжала хныкать и просить кокс, которого могло хватить только на одного человека.

— Мое это, — заявил Данте, убирая пакетик в карман. Увидев помрачневший взгляд девушки, он усмехнулся и кивнул на дверь: — Хочешь дозы — иди и попроси у кого-нибудь еще. Уверен, тебе не откажут — особенно, если предложишь отсосать.

На самом деле ему не хотелось, чтобы она уходила — до сих пор Данте не знал ни ее имени, ни ее значения для Чесса и Люцифера. Вполне можно было бы заставить ее расколоться за кокс, но тогда самому Данте придется мучиться от очередной порции кошмаров, которые заглушались лишь дурью или алкоголем. Да и то, чем больше он старался забыться, тем чаще возвращались кошмары.

Для того, кто видел изнанку города со всеми его тварями, кошмарные сны были бы пустяком. Но только не для Данте. Он часто просыпался в холодном поту, понимая, что его сны с яркими красками мирного пространства с парящими вокруг каменистыми островками и чьим-то голосом, зовущим его по имени — какое-то мудреное послание его же разума. Словно что-то давным-давно забытое пыталось пробиться на поверхность его памяти. Забытое и очень важное.

Но Данте не хотелось даже думать о том, чтобы вспомнить что-то. Иногда он задумывался над тем, что чересчур отличается от остальных, что его умения и возможности делают его нечеловеком. А для Данте все то, что не являлось представителем рода человеческого, было адской тварью, паразитирующей на ничего не понимающих людях. Принятие своей непонятной сущности могло означать лишь то, что он и сам — паразит. А этого ему очень не хотелось делать.

Ему хотелось жить нормальной человеческой жизнью. Выживать, бороться за свое место под солнцем — но жить.

Внезапная тяжесть на животе вырвала Данте из потока размышлений.

Девушка оседлала его, запах ее пота бил прямо в ноздри. Данте поморщился:

— Ты бы помылась.

— Здесь нет душевой.

— А у меня нет респиратора. Слезь - от тебя несет, как от помойки.

— Мария.

— А? — Данте моргнул.

Девушка положила руки ему на плечи и прошептала на ухо:

— Меня зовут Мария.

— Заебись имя. А теперь, Мария, слезь с меня. От тебя действительно воняет.

— Не хочу, — лениво сказала она, и ее язык внезапно коснулся мочки его уха. Данте вздрогнул — прикосновение было приятным.

— На все готова, лишь бы получить дурь? — усмехнулся он и взял ее за подбородок, испытующе глядя в мутные серо-зеленые глаза. В них была неожиданно трезвая осмысленность.

Интересная девка… только грязная.

— Ну ладно, — хмыкнул он и обнял Марию за талию. — Держись крепче.

Девушка обхватила его ногами. Вместе со своей ношей Данте вышел из комнаты, свистом подозвал охранника и тихо сказал:

— Обменяй на комнату с душевой.

— Дороже будет.