Дмитрий Ульянов

В последних числах сентября 1911 года из Евпатории возвратился Хмелько, куда он ездил по заданию Дмитрия Ильича. Хмелько доложил обстановку. У евпаторийских товарищей дела шли неважно. Меньшевики, по существу, свернули подпольную работу. Новые ленинские работы к ним не доходят. И Хмелько сделал все, чтобы впредь большевистские издания попадали в нужные руки. Была подобрана явочная квартира для хранения литературы. Адрес ее знали только большевики. И все же некоторые товарищи хотя и понимали, что у них с меньшевиками объединение чисто формальное, но тем не менее наивно считали их своими единомышленниками.

Дмитрий Ильич слушал Хмелько, а из головы не шла мысль о том, что меньшевики — сущий клад для царской охранки. Как-то Владимир Ильич говорил ему, что враг менее опасен, если ты знаешь, откуда он сможет нанести удар. Таким врагом была охранка. Но люди, называющие себя друзьями и наносящие неожиданные удары, страшны вдвойне. Именно такими «друзьями» и были меньшевики. Идя на всякие уловки, они перехватывали и уничтожали большевистскую литературу, нарушая конспирацию, ставили под удар большевистских связных.

Всеми силами меньшевики старались воспрепятствовать встрече Хмелько с евпаторийскими большевиками. Тем не менее Хмелько удалось увидеть товарищей и обсудить задачи на ближайший период. Теперь с этой же целью ему предстояло ехать в Керчь. И поедет он не налегке, повезет новые партийные издания, тем более что Дед[29] его предупредил: «Без посылки не появляйся».

Москва телеграфировала: посылка направлена в Симферополь. Сколько усилий затратили Дмитрий Ильич, симферопольские и московские товарищи, чтобы мало-мальски наладить доставку партийной литературы на полуостров. Особенно они были благодарны Софье Николаевне Смидович. Она поддерживала связь непосредственно с Лениным. Через нее Дмитрий Ильич информировал большевистский ЦК о предстоящем вооруженном восстании на Черноморском флоте. Но туда уже поступали сведения о готовящемся восстании и из других источников. Налицо был факт, имевший важное политическое значение. Армия, как и в 1905 году, опять революционизировалась. Но настораживало и тревожило другое: во главе революционных матросов стремились стать меньшевистские и эсеровские лидеры. Именно они торопили с вооруженным выступлением. Зачем? Какие преследовали цели?

Этих лидеров надо было разоблачить, разъяснить матросам и солдатам, что «преждевременные попытки восстания были бы архинеразумны»[30]. Только почти год спустя, когда о трагедии на Черноморском флоте уже знал весь мир, Владимир Ильич в статье «Революционный подъем», опубликованной в газете «Социал-демократ», открыто заявил: «Мы, с своей стороны, заметим, что получили относительно матросов точные сведения с мест… Охранка явно «работает» провокаторски»[31].

По указанию Ленина, Софья Николаевна Смидович активизировала доставку большевистских газет и брошюр на Крымский полуостров. Большинство посылок транзитом шло в Севастополь, но, как потом оказалось, далеко не все попадали по назначению. Большая посылка с новейшей партийной литературой пришла в Феодосию. Теперь было с чем ехать в гости к Деду. Хмелько нанял подводу у старого украинца-переселенца. Целый день в сумрачном прохладном сарае стругал бортовые доски, сделал их пустотелыми, заложил в них брошюры и книги, замазал, заклеил, перепачкал навозом. И подвода стала как подвода, ничем не отличалась от других. Переселенец долго смотрел на чудаковатого подрядчика и никак не мог взять в толк, почему старые доски ему не подошли.

Хмелько собирался выехать на рассвете, чтобы к ночи добраться на место. Но, как часто бывает, случилось непредвиденное. Поздно вечером пришел к нему Дмитрий Ильич, обрадованно сообщил, что он получил официальное разрешение выехать в Керчь по делам Пироговского общества. Представлялась новая возможность встретиться с рабочими.

Приглашение Пироговского общества выступить перед керченскими рабочими поступило по почте, и полицмейстер Попов снял с него копию. Дмитрию Ильичу при встрече не преминул сказать, что подобные лекции могут повредить деловой и общественной репутации доктора Ульянова. Внешне Дмитрий Ильич был спокоен, а в душе все кипело: демонстративная слежка выводила из равновесия, лишала покоя.

Но вот он в Керчи. Из барака, где проживали рабочие, вынесли скамейки. Под желтеющим тополем поставили стол. Многие уселись на кирпичах, камнях или просто на земле. Дмитрий Ильич рассказал собравшимся о причинах заболевания туберкулезом, а после, распрощавшись с устроителями встречи, заглянул в кофейное заведение Фукса, где его поджидал Дед. Он был довольно молод, по крайней мере, моложе Дмитрия Ильича. В свое время ему пришлось покинуть Петербург: за участие в забастовках его занесли в «черные списки», и он по совету товарищей переселился в Таврию. Егор Афанасьевич был болен туберкулезом в тяжелой форме. Дмитрий Ильич дал ему адрес знакомого ялтинского врача и посоветовал с лечением не мешкать.