Дмитрий Запольский (Russian Edition)

Женя тогда весь на понтах был еще. И не согласился. Ну и началось: товарища из двух калашей расстреляли прямо в офисе. А Женьку арестовали — типа за незаконное предпринимательство. Еще пистолет подбросили в машину и для верности кокса пакет на особо крупный размер. Я не знаю, шмыгал Женька тогда или вообще не при делах, но явно полкило кокса в машине не возил. Многовато на одного. В общем, впихнули его в пресс-хату, и началось.

—Папа сказал: отдаешь все — и свободен. А если нет, то конфискуем по суду за неуплату налогов. И срать, что ты с казахским паспортом, ты не казах, на тебя законы не распространяются.

Продержали Женю в изоляторе полгода. Прессовали. Опустить пытались по беспределу, но Женя как волк — дрался до последнего. Быстро все понятия схватил — вот гениальный человек, в любой ситуации мгновенно ориентируется. Сибирское это у него. Кровь такая. Не смогли его сломать.

Я потом многие недели расспрашивал Женьку о тюремных порядках. Вот как человек из князи в грязи, с воли в камеру, из «майбаха» в автозак? Вот как не сломаться? Женька говорил:

—Надо глаза контролировать, чтобы страха не было. Убьют — ну убьют. Всех когда-то убьют. Кого суки в камере, кого водка, кого киллер, кого рак, ну а кого-то годы. Но если не хочешь раньше, не ссы, и, скорее всего, Всевышний поможет.

Женька уверовал тогда сильно. Он в камере стал свои молитвы читать. Непонятные какие-то: не то православные, не то буддистские — сам не понимал. Придумывались слова и горлом выходили. Как кровавая рвота, когда в очередной раз красные били, а он сверкал глазами и отбивался один против десятерых. Никаких приемов не знал, драться не умел. Просто рычал и выплевывал зубы, но пощады не просил. Сибиряк. Есть такие.

В конце концов следователь-генерал сам сломался. Решил заработать. Перевели Женьку в одиночку, дали оклематься пару дней и говорят:

—Переводи деньги на вот этот счет из Цюриха — выпустим. Но оформим как побег. Триста тысяч оставим тебе на жизнь, но чтобы духу твоего здесь больше не было.

Заводы к тому времени уже переписали на кого-то. Отдали ему паспорт казахский и отвезли в аэропорт. Купили билет в Бангкок. И прямо в тюремной робе, в наручниках — в самолет. Дали стюарду ключ: отстегнешь, когда приземлитесь.

—Возьмите на работу. Ну там грузчиком. Или сторожем.

За чашку риса в день и ночлег.

А там хозяева гнусные, жадные. На китаянках женатые, хотя сами тоже сибиряки, но давно поехавшие на всяких буддистских практиках, на каких-то черных ритуалах: демонов вызывают, деньги просят, на конкурентов и врагов порчу типа насылают. Мрак.

Я потом с ними познакомился и даже дела имел. Не то чтобы демонов и порчу получил, но говна много было. Но тогда Женьку они все-таки взяли: рабочая сила всегда нужна, тем более бесплатная.

Стал Женька крепнуть. Море, яхты, кораблики. Родная стихия. Тем более дайвинг. И через год вроде как все болячки отступили. А у Женьки ведь деньги в Швейцарии зависли. Он стал выходить на своих менеджеров, типа давайте переводите мне со счета денежки в Таиланд. Вроде как мои кровные, все по-честному. А сам номер счета не помнит. Помогите найти! А те говорят: подтвердить надо личность. А паспорт казахский уже просрочен. Женя в посольство: давайте мне справку, что я гражданин Казахстана. Ему: а вот фиг тебе, ты в розыске, причем у Интерпола, за особо тяжкие экономические преступления. И тайская полиция давно тебя ищет. На выходе из посольства Женьку и повязали тайцы. Какая там была договорка — никто не понимает. Но похоже, все были в доле: и казахский консул, и тайские полисмены, и Женькины работодатели со своими женами. В камеру бангкокской тюрьмы пришли все вместе. И бандиты — китайские. Не то триады, не то якудзы — хрен их разберешь. Сколько у тебя там? Триста тысяч франков? Вот тебе ноутбук, вот тебе справка. А вот номер счета. Пиши письмо менеджеру швейцарскому — переводи деньги на этот счет. А мы тебя сейчас в багажник — и до малайской границы. Ну и баксов триста на жизнь дадим, чтобы не помер. Ну и били, конечно. Опять по почкам. Подумай, говорят. Это жизнь. А здесь — смерть. Ты же никому не нужен.

Оставили на ночь подумать. И понимал Женька, что врут они все. Как только он деньги переведет, так его и кончат. Не дурак он все-таки, чтобы в чудеса верить. И стал молиться, вот как умел. Христу, Будде, Аллаху, Иегове, силам всевышним и духам голодным буддистским. Богиням каким-то, деревья вспоминал на родных алтайских перевалах, что ленточками украшены. Типа сила в них. И вдруг почувствовал, что не то делает. Что кто-то один его судьбу решает, а не коллегия небесных судей. И он увидел нечто в самом себе. Сначала ему хотелось заключить сделку. Он говорил Всевышнему: спаси меня, а я всю жизнь в тебя верить буду. А потом, уже под утро бессонной ночи в каменном мешке паттайской тюряги, вдруг осознал: надо вручить себя судьбе. Ничего не просить. Но верить. В милость этой самой судьбы. И делать то, что она велит. И не бояться ничего. Вообще.