Дмитрий Запольский (Russian Edition)

Особняк был крутой. На цокольном этаже — бильярдный зал с баром, в бельэтаже — кабинеты с приемными и комнатами отдыха, на втором этаже — три роскошные спальни. Особенно потряс меня унитаз возле огромной кровати — Жданов любил пускать шептуна, наблюдая смиренно пароходы, проходящие по Неве мимо ЦПКиО. Ну вот такой обладал привычкой. Рождественский иногда ночевал в этой спальне. Когда не в силах был добраться до машины после рабочего дня, сопровождавшегося употреблением литров двух коньяка. Меньше не получалось. А если входило больше, то Митя спал прямо на кожаном диване в своем кабинете. Рядом находилась приемная президента компании Михаила Мирилашвили, а в комнате отдыха — кабинет смотрящего от тамбовских Олега Шустера. Был еще спортивный клуб «Маккаби» во главе с Мирилашвили, была компания «Апекс» во главе с Шустером. Дело в том, что изначально телекомпания являлась только оболочкой других, намного более интересных в финансовом отношении бизнесов. И если Митя Рождественский, как режиссер телевидения, хоть что-то понимал в телевещании, то его партнеры — Владимир Кумарин и Михаил Мирилашвили — явно были не по этой части.

Каждый день в ворота заезжали бронированные джипы тамбовских лидеров. По парку прогуливались герои криминальной хроники бандитского Петербурга, к ним приезжали чиновники из мэрии или правительства России, губернатор Ленинградской области, депутаты Госдумы, банкиры, промышленники, влиятельные силовики89. Видел я там и Галину Старовойтову90, и Людмилу Нарусову, и Собчака с Путиным. «Русское видео» было точкой сборки новой власти. Ведь где еще могут пообщаться за бокалом Hennessy XO лидеры тамбовских и вице-мэры? За высоким забором правительственной резиденции. Под сенью старых кленов, без посторонних взглядов и ненужных микрофонов. Была в «Русском видео» и своя служба безопасности, ее возглавлял полковник КГБ Грунин. Шустрый был малый, бесшабашный. В свое время в «Русском видео» умерли один за другим больше десяти ключевых сотрудников, в основном имевших допуск к финансовым делам компании. От астмы, от сердечного приступа, в странных авариях из-за отказа тормозов автомобиля, из-за вообще непонятных инфарктов и инсультов. Все молодые, здоровые, сильные люди. Говорили, что все эти смерти на совести КГБ.

У Рождественского был взгляд затравленного алкоголика:

прозрачные глаза таили жуткое, нечеловечески страшное знание. Как дева из «Кентервильского привидения»91, он случайно увидел скрытые механизмы мироздания, видимые только с обратной стороны зеркала, отделяющего нашу реальность от иной. Он был безумен. Его все считали милейшим человеком, но никто не любил. Он умер в белую июньскую ночь на своей даче от разрыва сердца, и это было единственным и лучшим выходом для него, оказавшегося в центре жутчайшего клубка интриг чекистов и масонов, воров и жрецов, влиятельных гомосексуалистов и наркобаронов, наемных убийц и продажных чиновников, великих музыкантов и мелких жуликов, контрабандистов и режиссеров, заговорщиков и галеристов. Он искал эту смерть, и она пришла, избавив его от мучений и позора. Не знаю, помог ли ему профессиональный убийца-отравитель или он сам капнул в стакан с чаем свой яд, но было ему всего 48 лет. Хотя выглядел он к тому времени глубоким стариком. Мне не жалко его. С самого начала он был жертвой. Куском ходячего мяса, бараном на заклание. Лохом, которого каторжники уговорили бежать вместе с ними за компанию, чтобы съесть при надобности, а он считал себя еще и организатором побега. Да, он был глуп и подловат, этот мой герой. Причем настолько глуп, что вообще не умел думать: все решения приходили к нему через сердце и не проходили экспертизу добра и зла. Он ведь музыкант и режиссер. Кант не мог предусмотреть этот случай: внутри у таких парней только музыка, законы гармонии которой имеют совсем другую природу. Хотя это не бесспорно: может быть, страшные язвы-фурункулы, съедавшие его ноги в тюрьме, были просто неосознанной местью той самой частички «я», которая бунтовала и губила то, что было в нем живым, — тело. А может быть, это побочная реакция на яды, которыми кормил его заместитель, не рассчитав дозу. В любом случае ему повезло: смерть была добрее к нему, чем жизнь и люди, которых он считал своими.

Дмитрий, Дмитрий Рождественский, Дим димыч, или про-