Днепр – солдатская река

До леса, где метались тени миномётчиков, оставалось метров семьдесят. Немцы то ли разворачивали навстречу бегущим свои «трубы», то ли занимали позиции для отражения внезапной атаки в пехотном порядке. Нелюбин оглянулся. Бежали все. Пиманов не отставал. Морозова тащили двое его товарищей. Значит, пулемётчик выцеливал не их. И тут же увидел, как группа Первушина, сильно поредевшая, разделилась. Одни продолжали бежать к лесу, а другие залегли и сразу же открыли огонь в сторону ожившей немецкой траншеи.

– Гранаты к бою! – крикнул Нелюбин и выдернул шнур, выпавший из длинной рукоятки «толкушки».

Трофейные штоковые гранаты ему нравились тем, что они были незаменимы при наступлении. Бросать их можно было с дальнего расстояния. Длинная ручка способствовала широкому размаху. И вот полетели, кувыркаясь в сером пространстве утренних сумерек пять или шесть гранат. Через мгновение там и там вспыхнули взрывы. Одновременно захлопали сразу несколько миномётов. Мины полетели в сторону оврага. Они уже не могли причинить вреда идущим на прорыв. И группа Нелюбина, и группа Первушина миновали зону огня.

Дальше всё происходило с лихорадочной быстротой. Подбежали вплотную. Бросили ещё несколько гранат. Вспышки одиночных винтовочных выстрелов среди берёз. Крики на немецком языке. Потом:

– Ломи, ребята! Наша берёт!

Пока катались по земле, кромсая кинжальными штыками и сапёрными лопатками друг друга, подбежали человек пять из группы замполита. Навалились второй волной. Крики. Удары тела о тело. Стоны. Хрипы. Лязг металла о металл.

– Уходим! Ребятушки, уходим! – подал голос старший лейтенант Нелюбин, дрожащими руками засовывая в брезентовый чехол свою неразлучную сапёрную лопатку.

Как он ею управлялся, когда один на один схватился с немецким миномётчиком, вспомнить он уже не мог ни в те минуты, ни потом, сразу после выхода, ни спустя годы. Сознание словно намеренно выключало некоторые эпизоды. Потому как человеческая психика могла чего-то и не вынести.

Он посмотрел на свои сапоги, забрызганные то ли росой, то ли ещё чем-то, мельком взглянул на немца с нашивками СС и лейтенантскими погонами. Немец был таким же худощавым, только разве что ростом немного повыше. Но значительно моложе Нелюбина. Лица убитого разглядеть было невозможно, лицо было срезано ударами сапёрной лопатки.

Собрались они в небольшом овражке, заросшем частым кустарником, на юго-западной опушке леса. Звягин, младший сержант Пиманов, Чебак и Морозов. Шилин и ещё трое из его группы не вышли. Через минуту подошли, хрипя и кашляя от усталости, пятеро из группы лейтенанта Первушина.

– Где замполит? – не увидев среди вышедших лейтенанта, первым делом спросил Нелюбин.

– Там, – ответили ему.

– В прикрытии остался. Вместе с Фаткуллиным. Если бы не они…

Так вот кто прикрывал их своим огнём, догадался Нелюбин, прокручивая в сознании эпизоды боя. Когда немцы открыли огонь из траншеи, по ним ударил пулемёт и несколько автоматов одной из групп лейтенанта Первушина. Нелюбин тогда ещё не знал, что замполит сам остался в заслоне. Именно они не позволили немцам высунуться из траншеи, когда в березняке началась рукопашная. Если бы к миномётчикам подоспела подмога, остатки Седьмой роты остались бы там.

Впереди, в стороне города, за косым лугом, поросшим редким кустарником и обрамлённым ровной грядой то ли лесополосы, то ли узкого перелеска, разгорался бой.

– Надо идти, старлей, – сказал капитан-артиллерист, глядя за мерцающие сполохи за лесополосой.

– Подождём ещё немного. – И Нелюбин окинул усталым взглядом своё невеликое воинство, отягощённое тремя ранеными, которых надо было нести, потому что сами идти они не могли.

– Пойдём, старлей. А то и за нами увяжутся. Им тут, в тылу, блуждающие группы не нужны.

– Сейчас пойдём. – И Нелюбин прислушался к лесу.

Ничего там он не услышал. Никто их не догонял, никто не окликал. Стрельба за лесом тоже затихла. Только моторы продолжали урчать в стороне деревни.

Немцы, сбив батальон и Седьмую роту старшего лейтенанта Нелюбина с захваченного три дня назад плацдарма, прочёсывали овраг, траншею и береговую косу, накапливали силы, стягивали из тылов к деревне танковые части и мотопехоту. Нелюбин, уводя жалкие остатки своей роты в сторону города, где держал захваченный накануне плацдарм офицерский штрафной батальон, ещё не знал, что все эти передвижения под покровом темноты проводятся с целью срочной перегруппировки сил на этом участке «Восточного вала» и последующего удара по плацдарму, который русские упорно удерживали в районе города. Город был основательно укреплён, подготовлен к длительной обороне и являлся одним из ключевых опорных пунктов на линии «Восточного вала».