Дневная поверхность

«Как же ты ее любишь, бандит, ведь из-за тебя она боится лишний раз пройтись по городу и окно в ее комнату заложено кирпичами».

«Ой, мама, неужели вы забыли, что такое любовь? Ведь вы любили, вы умели любить, мама, я это знаю!»

Так примерно отвечает мне Никос, — сказала Вера Ивановна каким-то усталым, поникшим голосом. — И вы представляете, — медленно и задумчиво, как бы сама взвешивая свои слова и удивляясь им, продолжала она, — если случается, что Никос опаздывает к шести часам, то я волнуюсь и думаю, не случилось ли что с ним.

Я вытащил сигареты и снова щелкнул зажигалкой. Некоторое время мы курили молча. Потом двери музея открылись, и в ярко освещенном прямоугольнике показались силуэты моих товарищей. Шофер автобуса распахнул дверцу и нажал стартер, а Вера Ивановна, встав со скамьи, возвестила своим обычным поставленным голосом гида:

— Нам предстоит вечерняя поездка по Пелопоннесу. Я надеюсь, что она оставит у вас приятное впечатление…

Пауза кончилась.

Митя Дочев и его булка

Какую бы сказку ни начал читать, если это настоящая сказка, сразу кажется, что ты уже знаешь ее героев. От этого интерес ничуть не уменьшается. Просто сказочный город или сказочный лес, сказочные люди или сказочные звери становятся твоими. Ты живешь вместе с ними и среди них. Ты сам один из действующих лиц. И только подстерегающие тебя на каждом шагу неожиданности говорят о том, что ты в сказке. Такое же ощущение было у нас с первого момента приезда в Тырново.

Оно не покинуло нас и к ночи, когда, оглушенные множеством впечатлений, усталые от бесконечного хождения по городу, мы честно попытались лечь спать. И сразу же поняли, что это никуда не годная попытка — уснуть посреди сказки. Это могут позволить себе только дети. Поэтому, не сговариваясь, все четверо мы вышли в ночное безмолвие Тырнова. Погрузившись в ночь, город не очень изменился. Просто то, что раньше виделось и угадывалось, теперь стало только угадываться. Зато в редких просветах между темными провалами домов далеко внизу стали время от времени мерцать пары желтых глаз. Один глаз такой пары был ясным и плотным, а второй более расплывчатым и иногда слегка подмигивал. Город как бы показывал нам, что он, так же как и мы, не спит. Конечно, несведущий человек мог бы сказать, что один из глаз — фонарь на корме рыбачьей лодки, а второй — его отражение в Янтре, но только это было бы совершенно безответственное заявление.

Мы брели по бесконечному лабиринту узеньких улочек, чаще всего кончавшихся тупиками. Большинство домов, расположенных террасами вдоль склонов холмов, имели выступающие вторые этажи, которые почти смыкались с двух сторон улицы, создавая тенистые и таинственные переходы. Мы чувствовали, что этой ночью нас ждет что-то удивительно интересное, ни на что не похожее.

Когда мы приехали в Тырново, город спал под жаркими солнечными лучами. Три высоких холма — Трапезица, Царевец и Свята Гора стоят рядом. Между ними вольно петляет желтая Янтра. К ее зеркалу крутым амфитеатром спускается с вершины холмов город. Впрочем, увидеть его весь в правильных соотношениях вообще невозможно. У подножия любого из холмов Янтра кажется просто длинным озером, потому что оба конца ее исчезают за поворотом. А когда смотришь с самой высокой точки, например с балкона верхнего этажа гостиницы, расположенной на вершине холма Трапезица, и видишь все петли Янтры, то мост через нее, и идущий по мосту поезд, и дома у берегов кажутся игрушечными. Единственная шоссейная дорога, ведущая в город, заканчивалась на площади перед гостиницей Балкан-турист. Сюда мы и подъехали рано утром. Эта гостиница, как авторитетно объяснила нам наша юная гидесса, выстроена в стиле болгарского возрождения и была «скромной и импозантной». Последние два эпитета она применяла ко всему, что считала сколько-нибудь стоящим внимания в Болгарии. Впрочем, внутри гостиница была вполне современная и комфортабельная.

И по книгам и по рассказам нашего гида мы знали историю Тырнова. Именно здесь в XII веке началось восстание против византийского рабства. Здесь на протяжении столетий была столица Второго Болгарского царства. Здесь коронован был царем болгар вождь народного восстания свинопас Ивайло. По этим узким улицам плененные, в цепях проходили грозные властелины, поднявшие руку на эту страну: глава латинской империи Балдуин Фландрский, Тирский деспот Федор Комнин и другие. Тырново пал последним в неравной борьбе с нашествием османских турок. И в течение 500 лет турецкого ига он оставался сердцем страны. Здесь была создана прославленная школа тырновских зодчих, живописцев, писателей. Здесь разразилось первое крупное восстание против турок. Сюда вошла в 1877 году победоносная русская армия и болгарские ополченцы, под командованием генерала Гурко, открыв этим новую страницу летописи освобождения от турецкой неволи.