Дневник. 1873–1882. Том 1

5 октября. Вторник. Сегодня была обедня в дворцовой церкви по случаю дня рождения великой княгини Марии Александровны (герцогини Эдинбургской), от которой уже есть известия с Мальты. Перед обедней был я у государя с докладом, а после завтрака – на обычном совещании. Главным предметом был отъезд Игнатьева в Константинополь, назначенный окончательно сегодня вечером. Князь Горчаков прочел длинную записку, составленную в виде сырого материала, из которого генералу Игнатьеву предоставляется по собственному усмотрению составить род меморандума для предъявления представителям европейских держав в Константинополе. Посол наш едет неохотно, не ожидая ничего хорошего от своего появления в столице Турции. Он не раз высказывал неудобство прибытия как раз к началу Байрама. Но старый канцлер настойчиво торопит его с отъездом.

В совещании сегодня я поставил вопрос: какой будет наш образ действий, если перемирие вовсе не состоится? Не возможно ли в таком случае все-таки предложить открытие конференции об условиях мира? На этот вопрос последовал ответ: перемирие не составляет безусловной необходимости для открытия конференций. Впрочем, если не могли сойтись даже на определении срока перемирия, то можно ли ожидать единогласия в условиях мира? Никто и не ожидает от конференций успешного результата.

После совещания я отпросился к своей семье в Симеиз и предложил генералу Обручеву поехать туда со мной.

7 октября. Четверг. Вчера провел весь день в Симеизе, совершил большую прогулку в Алупку; вечером посетил нас сосед, князь Воронцов. Много толковали о том, что делать обитателям Южного берега в случае войны: кто советовал теперь же убираться поживу-поздорову, кто – замуровать окна и двери дома и т. д. Жена моя решительно объявила, что останется на месте, и для ограждения дома от хищничества просила только оружия для своей прислуги и рабочих.

К ночи мы с Обручевым возвратились в Ливадию.

Сегодня нашел я здесь настроение еще более мрачное, чем было прежде. Английская королева, не получив согласия своих министров на предположение отправить собственноручное письмо нашему государю, предложила государю по крайней мере лично объясниться с послом английским лордом Лофтусом. Государь изъявил на это полное согласие, хотя не усматривает большой пользы от этого свидания. Другое известие из Лондона – что Англия решилась, в случае нашего вмешательства, занять своими войсками и флотом Константинополь. С другой стороны, более успокоительное известие – о разномыслии, обнаружившемся в Совете министров, между Дизраэли и Дерби: первый предлагал прямо разрыв с Россией, последний – не согласился.

Из Германии получены сведения крайне бесцветные: Берлинский кабинет «не видит препятствия» в том, чтобы согласиться на предлагаемое нами 6-недельное перемирие, однако же и не берется поддерживать наши требования, чтобы не поссориться с другими своими «друзьями». Если таков будет окончательный ответ Германии, то, спрашивается, какую же выгоду извлекает Россия из своей пресловутой дружбы и тесного союза с Германией? Кажется, сам государь начинает разочаровываться насчет этого друга; относительно же Австрии разочарование – уже совершившийся факт.

Сегодня государственный канцлер сказался больным и не приехал из Орианды в Ливадию, так что обычное совещание прошло в его отсутствие. Государь прочел нам последние телеграммы, в числе которых было первое известие о прибытии Игнатьева в Буюкдере, об отказе Сербии и Черногории на предложение перемирия и проч. После совещания я пошел пешком в Орианду и навестил князя Горчакова; застал его в постели (но, полагаю, не по болезни, а после обычного послеобеденного сна). Он опять оспаривал мои опасения относительно коалиции, даже сомневался в намерениях Англии довести дело до разрыва с нами; однако ж заметно, что он поддерживает свой тезис только из самолюбия, сам не вполне веря себе. В голосе его слышится сомнение и сознание неудачи своей.

Приготовления наши к войне идут деятельно: в Петербурге всё подготовляется к мобилизации войск, назначенных для охранения Черноморского прибрежья и для наступательных действий в Турции, Европейской и Азиатской; в приморских пунктах строятся батареи, подвозятся орудия, приготовляются мины. Недели через три можно будет спокойно ожидать появления неприятельского флота не только перед Керчью и Очаковом, но и перед Севастополем и Одессой.

8 октября. Пятница. Утренние телеграммы сегодня несколько успокоительнее прежних: из Вены уведомляют, что последнее письмо нашего государя произвело на императора Франца-Иосифа очень хорошее впечатление; будто бы он изъявляет полное согласие на наши предложения. Игнатьев телеграфирует из Константинополя, что имел весьма дружелюбные объяснения с представителями Австрии и Италии, что оба они обещали поддерживать его и не противиться 6-недельному перемирию. Государь прочел мне эти телеграммы при моем обыкновенном докладе; совещания же не было. Князь Горчаков не приехал в Ливадию по причине дурной погоды.