Дневник 1905-1907

Ну вот, был и Гриша и согласен на мое предложение, так что весной, летом или раннею осенью можно будет начать приводить в исполнение, но не устраивает меня то, что у меня денег уже опять нету. Поскорей бы начать жить своим домом. Но не верится, чтобы в это время можно было на что-нибудь рассчитывать; а не своим домом, так пойти в монастырь, в бродяги, в черную сотню, в тюрьму, на расстрел. Вечером болела голова и мы были у Екат<ерины> Ап<оллоновны>, где был Бобовский и все спорили; но так-то было уютно; погода отвратительная.

21_____

Сегодня год маминой смерти, и мы хотели отслужить панихиду в небольшой приютской церкви Кирилла и Мефодия. Как я давно не был в церкви. И странно слышать в такое «иное» время те же мирные, высокие и духовные слова, будто все по-старому. Впрочем, я услышал другие слова — проповедь. Священник, подражатель Петрова^{96}, или уж не знаю какой, говорил простым, несколько бестолковым языком о несправедливости нападок на духовенство, что они защищали народ и 9-го января, и после кронш<тадтских> событий^{97}, что они не смеют, забиты, что вот будет собор, будут приглашены миряне, и пускай скажут, чего желают, как устроить новую церковную жизнь и т. д. Кроме того, что и эти мысли мне не были привлекательны и не того я ждал в данное время, но и сам этот поп и его голос были какие-то противные, так что, когда после проповеди какой-то старый купец стал громко бунтовать, зачем в проповеди ничего не было сказано про царя, я ему почти сочувствовал. После панихиды священник спросил, почему мы сегодня служим панихиду, где живем и т. д. Была К<атерина> А<поллоновна> и Анна Григорьевна, но тети не было. Но я был очень рад побывать у обедни. Вечером наши пошли к Варваре Павловне, а я остался домовничать. Все-таки настроения передаются, и ужас, безнадежность Прокопия Ст<епановича> как-то невольно окисляют и меня, и я рад завтра пойти к Чичериным. Один, сначала я играл всю «Младу»^{98} и вспомнил блаженные времена кучкистов^{99}, русского, всего русского, эпигонов славянофилов, то уютное, светлое, что видится в Лескове и чего теперь не видится нигде. Положим, теперь нужны мечи, пророки, вожди. Псков меня пугает несколько своим теплым и сырым климатом, и вообще, я в пониженном настроении, даже относительно воображения, но более удобного города во многих отношениях я не могу придумать, и потом, напр<имер>, Царское ближе еще к Петербургу, но вид снежных дней далеко другой. Но вообще, я человек не очень надежный, и строящего на мне планы я не поздравлю. А черную сотню во Пскове изображать, пожалуй, еще удобней, и вообще, не отвечает <ли> это вполне когда-то поставленному мной идеалу? Почему же не ликованием, а в лучших случаях какой-то усталой, полубезнадежной, полумистической, отрекающейся нежностью полны мои думы о жизни посреди древнейших церквей Пскова?

22_____