Дневник (1918-1919)

Говорят, что Скоропадский никак не может сформировать кабинет из украинцев, потому что ни одна украинская партия не хочет работать под Гетманом; с Шеметами он разошелся из-за инцидента со съездом, а немцы тем временем не соглашаются на кабинет из русских, потому что боятся русской ориентации. Сегодня, узнав об этом, к главному немецкому войсковому генералу Гренеру^{164} ездила депутация от эсдеков (Винниченко), от социалистов-федералистов^{165} (С.Ефремов), от соц.-революционеров (Салтан)^{166} и Макаренко^{167} от самостийников, по вопросу — нельзя ли сбросить Скоропадского и организовать деловое украинское министерство. Гренер ответил, что уже поздно, что они давно говорили Голубовичу, что надо вести другую земельную политику и не враждовать с немцами, а Ц. Рада подняла вместе с Голубовичем шум против первого приказа Эйхгорна, хотя с Голубовичем немецкое правительство советовалось по поводу этого приказа, и он ничего против него не имел. В конце концов, Гренер посоветовал войти в контакт со Скоропадским и работать вместе с ним, а Голубовичу и Грушевскому лучше было бы поехать на отдых на какой-нибудь немецкий курорт, потому что здесь они не могут быть уверены в безопасности своей жизни, потому что против них все так возмущены. Не знаю, как себя чувствует Грушевский; думаю, что ему теперь должно быть очень тяжело. Есть слух, что даже на него было нападение, что какой-то стрелец, или русский офицер, ударил его на автомобиле штыком, но не попал, а только прорвал рукав шинели, в которой был Грушевский, а Марию Сильвестровну^{168}, говорят, немного ранил.

Во всем этом деле Грушевский переполитиканствовал, по поговорке — «на всякого мудреца — довольно простоты». Я доказывал ему, что надо строить государство на среднем земельном собственнике, потому что беднота — элемент ненадежный и не поддержит Ц. Раду в тяжелый час, как не поддержала в борьбе с большевиками. Я говорил ему, что наверняка крупные землевладельцы, опираясь на немцев, разгонят Ц. Раду — «Разве, — говорю, — Вы хотите в конце концов отойти от политики с красным флажком в руках?» На это он в сердцах мне ответил: «Это эсдеки с Вашим сыном отошли с красным флагом, не желая поддерживать нынешней политики Рады^[49]; они требуют твердой власти, репрессий, хотят подписывать смертные приговоры, но чтобы исполняли их мы. Вот скоро соберутся на съезд представители союзов и тогда выяснится — стоит ли село за социализации земли или за частную собственность, тогда такую земельную политику и поведет Ц. Рада». Но эсеровское правительство съезда союзов не созывало, не доверяя им, а вместо того Ц. Рада решила созвать на 12 мая Всеукраинское учредительное собрание^{169}, в котором было бы 75% соц.-революционеров и большевиков, потому что те выборы приурочивались именно к тому времени, когда на Украине начали брать верх большевики.

Но теперь уже того собрания не будет, потому что настроение крестьян проявилось на съезде землевладельцев разгоном Ц. Рады и министерства и выбором почти самодержавного гетмана.

1 мая

Все наши социалисты, начиная с соц. федералистов и до социалистов-демократов, которым упала с неба в руки украинская власть, систематически везде опаздывали. Когда самочинно, по инициативе Михновского, началась организация украинской армии, наши социалисты решительно выступили против нее и взяли под свою защиту Оберучева, который всеми силами боролся с идеей украинской армии. Потом уже само правительство озаботилось организацией армии, но приступило к этому тогда, когда вся армия была уже охвачена большевизмом. Одним словом, опоздали. Армия требовала немедленного мира, а Ц. Рада все тянула, пока большевики не обратились к каждому солдату с приказом — мирись, и не приступили к мирным переговорам. Тогда и наше правительство пошло на мир и подписало его, хотя большевики и не согласились на германские предложения, зато теперь все обвиняют украинцев за измену всем союзникам и Великороссии.