Дневник. 1956-1959

4, среда. Закончил введение, добавил 2 страницы. Перепечатал их; перепечатал “Воздушное золото” — 14 стр[аниц]. Всего получилось в рукописи 130 страниц (введение и 5 глав). Остающиеся 2 главы потребуют min[минимум] стр[аниц] 50.

5, четверг. С утра в Москве. Заказал билеты на 14 июля с трудом. Потом хлопоты по перевозке котла.

Вечером начал править рукопись; прошел введение. Правка получается довольно основательная.

Начал пить морскую капусту (купил 10 пакетов!)

6, пятница. Перевез котел, побывал в поликлинике с зубным протезом. Вечером правил рукопись.

7, суббота. Правка рукописи. Перепечатал 8 страниц рассказа “50 тысяч лет назад”, недостающие в 3-м экземпляре. Муся в Москве получила билеты.

8, воскресенье. Ночь очень беспокойная. С вечера меня толкала Каля, не мог уснуть, и вдруг мне пришел в голову сюжет рассказа об Остапе Незамайбатько — “Воскрешение “Летучего Голландца”. Начал его обдумывать, сон все не приходил. Проспал от 1 ч[аса] до 4 ч[асов], потом проснулся, опять рассказ

полез в голову. Еще немного подремал, а потом пришлось вставать и сесть за работу. Начал писать рассказ в 7 часов, а кончил в 1245, потом правил.

Итак, появился второй рассказ из книги “Рассказы Остапа Незамайбатько” и во время работы над ним возник замысел третьего: Остап спасает преследуемого царской жандармерией революционера из Одессы 1905 года.

9 июля. Кончил правку рукописи, получилось 6½ листов, хотя предполагаю написать еще 2 главы. Никогда невозможно уложиться прокрустово ложе договорных объемов! Сшил рукописи.

10, втор[ник]. С утра уехали в Москву с ночевой. Весь день сборы, ходьба по магазинам, покупки, их укладывание в чемодан и т.д. Вечером смотрели в кино “Анаконду”.

11, среда. Свез и отдал Брусиловской 2 экз[емпляра] “Воды и воздуха”, просил не торопиться с прочтением.

Очень удачно встретил на ул[ице] Горького Л[енору] Г[уставовну] Шпет. Узнал от нее, что она направила мою пьесу “Терентия и Тентия” по инстанциям сначала в какое-то управление при Мин[истер]стве Культуры, а оттуда она должна пойти в Главлит и далее — в отд[ел] распр[оряжений] УОАП). Пьесой заинтересовался директор рижского театра кукол и даже перепечатал ее для себя с един[ственного] экз[емля]ра, который был у Шпет.

Помимо этого Шпет поместила в информацию о моей пьесе в бюллетени, к[отор]ые выпускает театр Образцова. В общем, с ее стороны проявлено хорошее и горячее участие, что довольно трудно встретить.

Л.Г. дошла до моей квартиры, и я ей дал два экземпляра “Т[ерентия] и Т[ентия]” для дальнейших хлопот по продвижению пьесы.

Звонил в ред[акцию] “Моск[овского] Рабочего” и договорился там с неким Фирсовым, что они прочитают переводы Ж[юль] Верна, сделанные мною. Он, правда, пытался отговориться тем, что они издают уже переведенные вещи — общеизвестные.

Вечером вернулись на дачу.

12, четверг. Весь день провозился над двумя сачками для ловли хариусов. Посмотрим, как они себя покажут…

13, пятница. Утром — Москва, сборы. Тем не менее, занимался и литер[атурными] делами. Пошел в “Моск[овский] Раб[очий]”, познакомился с Вас[илием] Петровичем Фирсовым — очень приятный человек. Я довольно быстро убедил его, что горадо лучше издавать Ж[юль] Верна, незнакомого читателям, чем давно известные вещи. У них установка — издавать то, что уже печаталось, и, когда он узнал, печатался мой перевод “Барсака”, он попросил меня принести его. Я мигом обернулся и принес. Теперь у них 3 романа — на однотомник, которым он чуть ли не решил заменить “Т[аинственный] остр[ов]” (они его собирались издавать). Я заполнил анкету, указал ряд своих произведений и то, что имеется много переводов заграницей. Это произвело на него большое впечатление, и он мне сказал:

— Думаю, что у нас дело выйдет.

А на прощанье он мне сказал, что нужно бы заняться моими оригин[альными] вещами. Я в ответ рассказал ему о “Зодчих”.

Если у меня завяжутся связи с “М[осковским] Р[абочим]”, это будет здорово!

Август

12, воскресенье. Возвращение из поездки на Алтай.

14, вторник. Был в Детгизе. Брусиловская еще не читала рукопись “Вода и воздух”, договорились, что я буду у нее в начале будущей недели.

Заходил в Книжную Лавку Писателей, накупил кучу книг.

22, среда. Накануне Вива по моей просьбе звонил Брусиловской, она рукопись прочла и просила меня приехать. Утром я прибыл в Детгиз. Рукопись прочла не только Майя, но и Мих[аил] Антонович (ясно — она одна побоялась судить!) В мнениях они. оказались единодушны (у всех рассказов одинаковое воспитание и одинаковые взгляды). Оригинальность рукописи до них не дошла.

— Вы пишите о людях, а не о воде и воздухе! — вот любопытный упрек, который я услышал от них.