Дневник 1956 года

Ваше письмо глубоко меня тронуло. В нем было столько понимания, столько поддержки. На самом деле Вы полностью возвратили мне то, что, по Вашему мнению, дал Вам мой Дневник. Вы сыграли роль всего мира, а чего еще может желать писатель, который выстроил пирамиду из слов только чтобы кто-то мог в нее проникнуть, почувствовать себя дома, и быть счастлив жить в ней. Этот опыт так же прекрасен, как и взаимная любовь. На самом деле, эти вещи похожи. Но, как Вы знаете, такое бывает редко. Я также рада сказать, что чувствую и понимаю, и люблю каждое слово Вашего Дневника. Когда люди знают, что это тайное «Я», ничего не может быть прекраснее, чем быть любимым за это. Не отдавая себе отчета, Вы многое сказали об этом, даже если думали, что заболели прочитанным, что оно подействовало на Вас как наркотик. Острое осознание сказанного Вами: «Вы плохо организуете, и это не Ваша задача». Это проблема, которую я пытаюсь решить. Я сделала одну тщетную попытку в своих романах. Аранжировку делать нужно, возможно, не так, как попыталась я, а как в джазе. Как Вы знаете по своему собственному дневнику, ценой, которую приходится платить за импровизацию, становится риск нецелостного восприятия. Что объединяет воедино джаз? В прежнем джазе — это некая расплывчатая тема, мелодии Нового Орлеана, известные всем. В современном джазе — это классическая музыка, так как она заимствуется у Баха и др., чтобы создать канву. Некая тема. Нет, Джим, это моя задача, поскольку никто другой не может сделать этого вместо меня. А я не сделала этого в своих романах. Ведущей мыслью было «Я», которое обречено. Прочтите «Светские манеры»[20] Кроненберга. Мы живем в век толпы. Быть личностью — это серьезное преступление. Для меня «Я» было лишь океаном, способным приобретать любой опыт. У меня никогда не было ощущения, что мое «Я» превосходило в этом других, напротив, это помогало в общении с ними. Вы поняли смысл «Текучих слов». Было чудесно получить Ваше письмо. В каком-то смысле Лос-Анджелес — это пустыня. Мне необходимо начать с нуля, чтобы создать свой мир. Друзья, которых я люблю, живут далеко, в Малибу. Я вижу их нечасто. Вам надо представить себе, как это письмо приходит в грустный городок, опускается в металлический ящик, похожий на другие, как я несу его в кафе и сажусь, чтобы с жадностью прочесть. Я чувствую себя как летчик, потерпевший катастрофу, и тут же получивший приказ взлететь снова. И я тотчас подчиняюсь. И теперь, словно Шехерезада, я должна продолжать писать Дневник, чтобы Вас развлечь. По поводу Вашей личной жизни: с Вами случится Чудесное, поскольку оно заключено в Вас, и не замедлит принять форму.