Дневник 1969 года

Национальный вопрос — важней­ший в Росс[ии]. Так наз[ываемое] право наций на самоопредел[ение] есть вещь с двумя полюсами, важна не только воля отделяющихся, но и на­строение тех, от кого отделяются. Я не понимаю почему у Архангельской губ[ернии] меньше прав на отделение, чем у губ[ернии] Эстляндской. Но бу­дем логичны: разве не имеют права на отделение жители Вас[ильевского] о[стро]ва? Или даже части его — о[стро]ва Голодая? И, наконец, поче­му чья-нибудь дача у Сестрорецкого берега не может образовать независи­мую республику? Абсурд! Но раз аб­сурд, значит самоопредел[ение] следу­ет ограничить. Как же? Справедливый выход только в одном: учитываются интересы и отделяющихся, и остаю­щихся.

Процессы над бедными эсэсовца­ми и истерики «узников концлагерей» смертельно надоели и претят. Ну, а если действующих лиц поменять ме­стами? Вот судят узника — «героя со­противления», к[оторы]й, спасая сво­их присных, заменил одну карточку другой, т.е. какого-то невинного чело­века обрек на гибель. И вот выступает жена, сестра, мать, теща или свояче­ница преступника и т.д. Не правда ли, производит впечатление?

13/1. Вот сюжет, достойный Ле­скова: Бутусов¹¹ убивает¹² вратаря-обезьяну у басков!

26/I. Либеральная возня в Чехии очень надоела. Но в политике один кри­терий — успех. А теперь успех опера­ции 21 августа¹³ для наших несомненен. Они напомнили, что миндальничать не станут, и в какой-то мере восстановили утраченный свой престиж. И еще: они показали своим колониальным при­казчикам, что в минуту жизни трудную не выдадут их. А что касается до всех этих либеральных вспышек в Чехии, то все это рано или поздно перемелется и глядь, лет через 10 те же чешские ча­сти будут вместе с нашими подавлять антирусское выступление где-ниб[удь] в Варшаве или Бухаресте!

3/II. Сегодня был у Мархасева¹⁴. Не скрывает своего пораженчества, го­ворит со мной, малознакомым, в сущ­ности, человеком, и при свидетелях! И это при его должности! Он же радо­вался выстрелу Ильина¹⁵ и особо под­черкнул свое довольство тем, что он не чех и не еврей. Это мнение типично. А может быть, я неправ? Может быть, пусть чехи живут, как хотят? А импер­ские интересы — как с ними? Ведь они volens-nolens — наши (здесь и далее вы­делено С.Н. Семановым. — К.Т.) инте­ресы. И вообще англичане, создавшие парламент и великую империю, верно говорили: права моя страна или нет, но это моя страна. А разве Англия всегда была права? В бурской войне, напри­мер, или в Ирландии? У нас, русских, а у русских интеллигентов особенно, слабо развито чувство национальной гордости.

Мода бывает и на профессии. И это очень сильное социальное явление. И имеет большое влияние на виды куль­туры, работающие на толпу. В 40-х го­дах на вершине были военные моряки, в 50-х с ними сравнялись и затем пере­ложились на первое место геологи. Ведь целая геологическая поэзия есть.

В конце 1950-х геологи невозвратно ушли в небытие и воцарились физики. Царствовали они целое десятилетие, и слава их была самой звонкой и все­объемлющей. Потом с середины ше­стидесятых их сменили математики, победив попытавшихся было бороться за первое место биологов. Увы, мате­матики процарствовали скандально мало и не породили никакого чуть за­метного письменно-музыкального па­мятника (а ведь были «физическая» проза и поэзия, «физический» кинема­тограф!). Сейчас самые модные — со­циологи (извините за выражение!). Но уверен, они недолго продержатся. Что же дальше? Если будем развиваться в сторону космополитической демо­кратии, тогда в моде будут: писатели, журналисты, философы и пр. Если в сторону диктатуры — военные, поли­цейские, чиновники.

Мархасев слушал здесь Демичева¹⁶. Аудитория была правая и активно это выражала. Он либерал. Верно: провин­циальное чиновничество либерализма не признает. И еще он говорил, что по­сле Ильича¹⁷ на праздник снятия бло­кады никто из начальства не приехал и даже правит[ельственных] телегр[амм] не было (а в Сталинграде была вся вер­хушка).

9/II. Лавр Георг[иевич]¹⁸ — герой, Ал[ексан]др Васил[ьевич]¹⁹-рыцарь, Антон Ив[анович]²⁰-военачальник, Петр Ник[олаевич]²¹ — вождь. Так я их и опишу. И присных.

[С.Н. Семановым изъята страница текста — К.Т.]

греховное. Законность власти опре­деляется временем, привычностью к ней народа. То есть: восставать и бо­роться против Бланка²² — это есть борьба за восстановление законной власти, а бунтовать против Иосифа Виссар[ионовича]²³ и его наследни­ков — деяние греховное. В России были и будут благими лишь преобра­зования, осуществляемые сверху.

28/II. Этюд «Как обольстить либе­рала».