Дневник 1984-96 годов

Пишу, не заглядывая в предыдущие тексты. Путч закончился. Вчера вечером выступил Горбачев: он собирается реформировать партию. Поздно вечером, после программы "Время", позвонил Г.Бакланов. Его заинтересовало, не его ли я имел в виду в статье в "Правде". Такого мата я давно не слышал. Он сказал, что я говно, что умру в говне, что они будут теперь размазывать меня по стене и будут размазывать по стене мою жену. Через трубку я слышал, что у Бакланова происходило праздничное застолье. Судя по некоторым оговоркам, у меня возникло мнение, что в комнате находился и Ананьев. "Вот мы здесь с Анатолием Андреевичем интересуемся…?" Видимо, баклановская жена тихо уговаривала не очень трезвого мужа: "Ну, хватит…?" Все-таки у меня ухо радиста. Весь разговор проходил в комнате В.С. У нее в это время шел страшный приступ почечных колик, температура поднялась до 41. Она мне потом сказала, что если бы часть разговора не слышала сама, она никогда мне бы не поверила, что Бакланов мог так говорить.

Утром разговаривал с Шальманом, который живет над Домом Советов, у набережной. Двое суток он с балкона наблюдал за происходящим. Его потрясло — 20–50 тысяч молодых мужчин, стоящих вокруг Белого дома. Молодые ищут перемен, это естественно.

Прелесть звонка Бакланова еще и в том, что за два дня до этого мы с Прохановым говорили: если, не дай бог, прижмут — надо сделать все для того, чтобы спасать либеральную культуру. Вот тебе и оскал этой либеральной культуры.

4 сентября, среда. Дни отчаяния и отупения. Счастье, что ужасный путч не состоялся, но отвратительна вся ситуация в стране. Второго сентября выступал на митинге на открытии учебного года в Литинституте. Со мною вместе выступали М.Чудакова и Б. Томашевский. Чудакова была в фиолетовом костюме, как кардинал. Поглядывала она на меня подозрительно. Говорили о счастье школы, о неповторимости и фотографической точности по отношению к прошлому и об одиноком пути художника. Сумел говорить точно. Но не лезть в политику.

В понедельник не был на общем собрании московских писателей. Практически — это контр-"Апрель" и контр-Черниченко. Говорили о захвате Союза писателей на Воровского и о выстоявшей ночевке добровольцев на Комсомольском проспекте. А как просто, нахрапом, захватили. Силен тот, кто схватил, а потом оправдывайся себе…?

Сегодня вечером был у племяша Валеры — видел нового его малыша, Алексея. Выяснилось, что у нас есть значительные новые родственники — фирма "Алиса". Сестра моего племянника Николая Георгиевского замужем за Германом Стерлиговым. Именно собака племянницы все время в качестве рекламы солирует на телевидении.

10 сентября, вторник. Вчера утром уехал из Обнинска. Надо признаться, что сижу в Обнинске, потому что боюсь: начнут чистить, придут и ко мне, члену МК. А по опыту прошлого знаю, надо иногда отсидеться и этого бывает достаточно. Был на "Ночном портье", фильме Лилианы Кавани. Еще раз убедился: кинолитература эта высокого класса. И еще раз очень простенькое: литературу не создает "сюжет", хотя существует она не без него.

Вечером звонил Толе Афанасьеву и Леве Скворцову. В воскресенье, оказывается, шла передача по радио, которую я назвал "В мире слов".

Сегодня вел в институте семинар: а) как писателю вести дневник; б) разобрали этюд Димы Гнатюка; в) читал отрывок из "Романа без вранья" Мариенгофа.

Вечером вернулся в Обнинск и отвез В.С. к электричке — ей на работу.

12 сентября, четверг.Читал "Бодался теленок с дубом" А.Солженицына. Все время думал о своей подлой, неправильной и сломанной жизни. Как все случилось легкомысленно, неглубоко и неумно. Очень близок к самоубийству. Но, может быть, жизнь длиннее и время что-то вылечит? Как жить? О чем писать и где истина? На сердце сплошная боль. Вчера пробовал писать — за весь день одна страничка. Не пишется, верный признак — значит, вещь не получится.

15 октября, вторник. Владивосток. Ну вот, собственно говоря, и все: в Москву! Может быть, я вышел из апатии, которая продолжается уже пару месяцев. Совершенно ничего не мог писать, сил хватало, только чтобы чуть-чуть продвигать новую повесть.

3 октября, в четверг, В.С. приехала на дачу с известием: звонили из Союза писателей — мне предстоит лететь во Владивосток, на празднование юбилея А.А. Фадеева (90-летие). Собственно, обещание я дал еще в середине лета, но думал, что в свете новых и новейших событий все будет похерено. Однако в пятницу С.П. привез мне в Обнинск авиационный билет, в субботу мы съехали с дачи, и в воскресенье я улетел.

О линии впечатлений: собственная моя родня, размышления о Фадееве, его месте и политике, люди на конференции, природа.