Дневник 1984-96 годов

Был у дяди Лени Сергеева. Мне так нравится их большая семья, такие чистые и хорошие люди. Мне кажется порой, что я их всех недостоин, я выдаю себя за другого. Отвез огромный букет роз, новый свой роман и бутылку "Уссурийского бальзама", который привез из Владивостока. Дядя Леня — это последний человек, который помнит, любил и теперь соединяет меня с мамой.

Пять утра, иду в гараж и уезжаю на дачу.

28 октября, понедельник. Субботнее присуждение премии Распутину — полное название Международная литературная премия (по прозе) "Москва? — ?Пенне" — вызвало сегодня обвал средств массовой информации, пришлось дать интервью "Свободе", "Вечернему клубу", "Труду". Постепенно я понял, что в этом все усматривают некий политический реванш. Именно поэтому перепечатываю в дневник свое представление в жюри кандидатуры Распутина:

"Рассказ Валентина Распутина "В ту же землю" — одна из жемчужин новой русской литературы, свидетельствующая, что русская литература вопреки некоторым расхожим мнениям не погибла, что идеалы ее по-прежнему высоки, а мастерство не утрачено.

Распутин один из тех редчайшего разлива писателей, почти любое произведение которого не только вызывает толки, но и — что главное — обрастает мифом суперреальности, надолго удерживается в сознании читателя, становясь как бы его собственным открытием и наблюдением. Что касается литературы такого качества и имен — здесь я не боюсь пересола — это Толстой, Достоевский, Тургенев, а если говорить конкретно о повестях и рассказах самого Распутина — это не только классическое "Уроки французского", но и повести "Живи и помни", "Прощание с Матерой", "Пожар".

Русский читатель знает, сколько здесь провидческой мощи.

Особенность взгляда Распутина-писателя — сочувствие маленькому человеку. В России это человеку обездоленный. В сегодняшней России человеку, социально обреченному на нищету, но все еще несущему высоко свои нравственные принципы, эта душевная бескомпромиссность героев Распутина декларирует порой даже нравственный ригоризм.

Сюжет рассказа "В ту же землю" чрезвычайно прост: смерть матери-старухи героини и ее похороны. Это действительно сюжет, но сказать это — значит не сказать ничего, потому что поразительные художественные детали уйдут. А здесь еще и жизнь, и судьба, и узнаваемые реальные подробности, знакомые сегодняшнему россиянину.

Это были тайные похороны, тут же, в городской черте, почти в городском парке, это был самодельный гроб, это был старенький легковой автомобиль, а не катафалк. Героиня не хочет контактировать с государством и его структурами, даже муниципальными. И здесь не только ее тотальная бедность и девиз любой коммунальной службы, даже похоронной, — грабь человека в нужде, — здесь еще и нечто другое: неприятие всего жизненного уклада. Неприятие не на политическом, а на нравственном, бытовом и этическом уровнях. Вот так.