Дневник. 2005 год. Часть вторая.

Но главное все же в том, что Шишкин – писатель хороший и скучный. Умный, талантливый, приятный во всех отношениях. Но скучный. Читая его, надо уговаривать себя, как мамы нас уговаривали в детстве: "Ну, скушай еще ложечку! Ну, за папу! Ну, за бабушку! "Отчего это так – даже доказывать не стоит. Таков состав его эстетического организма. Причем, не зная Шишкина лично, я готов предположить, что в жизни это веселый, искрометный человек. Забулдыга какой-нибудь. Фаина Раневская в штанах. Ну и что?"

Несколько раз звонил по мобильнику СП. В Педуниверситете возникли сложности. Объяснять всё сложно. Некто понимает, что не подписать мои документы невозможно, но по сталинской бюрократической привычке что-то его тянет. "Наш ректор – член президиума ВАК, и вдруг зайдет разговор, а он будет не в курсе". Позиция очень подлая. От меня требуют унизительного для меня "личного контакта, хотя бы по телефону". Пока этого контакта не состоится, этот обрубок древнего мира наказал дело в ВАК не отправлять. Мне так хочется на все плюнуть, пусть пропустят положенные сроки, а потом я накатаю на этого динозавра хорошую жалобу его же ректору. И все же завтра напишу письмо ректору В.Л. Матросову, а в понедельник ему позвоню.

В доме всё напоминает мою собаку: миска, её подстилка. Просыпаясь, бросаю взгляд на кресло, где она спала: как ты там, собака? Её нет, и слезы приливают к глазам: может быть, собака с мамой?

8 июля, пятница. Будто вернулась молодость: встал в 4.30, попил чаю, закрыл дачу и – через поселок, перелез через ворота, которые закрывают на ночь, через нашу рощицу, через кладбище, мимо солдата и его отца – "на всю оставшуюся жизнь нам хватит горя и печали", – вверх, на Кончаловские горы, мимо дачи художника и – лесом до станции. Лес невероятно грязный и засоренный, поваленные и гниющие деревья, истлевший валежник. Пока шел по лесу, думал о новом романе. В 5.30 я уже сидел в электричке. В основном, мужики едут на работу. Сели, каждый приготовил по 20 рублей – на случай если пойдет контролер. Раньше контролеры брали 10, теперь 20.

В час был на "Народном радио". Довольно пустые радиоразговоры, критические звонки радиослушателей. Не было ни ощущения радости, ни ощущения подъема. Наконец-то подписали годовой приказ. Я уступил деканату Витю Гусева, но все же мои спортсменки, кроме одной, получат стипендию. Написал письмо В.Л. Матросову. Не еду, сначала долго вожусь с каким-то супом, похожим и на харчо, и на шурпу, вечером отправился в длинную, чтобы предотвратить надвигающуюся бессонницу, прогулку.

9 июля, суббота. Удалось прихватить с собою на дачу СП., замечательно ехали, все время болтая об институтских делах. Случилось маленькое происшествие. Только что вышел закон о пересечении непрерывной белой линии, санкции на этот счет серьезные, вплоть до изъятия водительских прав. Обгонял какой-то грузовик в заранее подготовленном милицией для ловли таких же идиотов, как я, месте, – милиция тут как тут. Усадили меня в машину и стали демонстративно меня стращать, сколько времени я потеряю, приехав к ним на разбор за своими правами. Полюбовная, которая заняла тридцать секунд, мне обошлась в 1000 рублей. Когда я уезжал с места происшествия, один из этой бандитской компании демонстративно стал против номера на своей милицейской машине, чтобы в зеркало заднего вида я не разглядел цифры. На даче все пошло по своему кругу, никакой интеллектуальности. Я поливал огород, красил решетки на окнах. Ездили в город, где купили пластмассовые кресла для дачи СП., смотрели ему двойные рамы на окна, но в результате я присмотрел рамы себе, вместо тех раздвижных, которые планировались для террасы. СП. читает мой роман. Потом была баня, и я рано уснул, только начав роман Димы Быкова "Эвакуатор". Здесь найдена прекрасная интонация и замечательный ход: инопланетянин, маскирующийся под нашего современника. У этого инопланетянина и землянки любовь, два этих образа заявлены прекрасно, полно, выпукло. Посмотрим, что будет дальше – я ведь читаю малый список "Нацбеста", – с моей точки зрения, это интереснее и глубже, чем роман Оксаны Робски, и значительно интереснее, чем роман Шишкина.