Дневник. 2005 год. Часть вторая.

Е. ПРИМАКОВ:Действительно, будучи премьер-министром, я летел в Соединенные Штаты. Главной темой моего визита были экономические отношения с Соединенными Штатами. Визит был в рамках Комиссии Гор – Примаков, до этого была Комиссия Гор – Черномырдин. При промежуточной посадке в Шенноне я узнал о том, что на 98 процентов, как сообщил мне наш посол в Вашингтоне, уже принято решение о бомбардировках Югославии. Я позвонил вице-президенту Гору и попросил информировать меня, как будут развиваться события. Я подчеркнул, что мы дорожим отношениями с Соединенными Штатами, и поэтому я продолжаю свой полет, но в надежде, что все-таки решение о бомбардировках принято не будет. Но с борта самолета я соединился с Гором еще раз, и он сказал мне, что решение принято. В этих условиях я посчитал невозможным начинать свой визит в Соединенные Штаты и развернул самолет, который полетел назад в Москву.

21 августа, воскресенье.Приехал в Москву рано, а в доме, оказывается, сломана телевизионная антенна, – телевизор молчит. Боже мой, какая благодатная тишина, какая свобода думать и работать.

22 августа, понедельник.Идут собеседования на заочном отделении. Это будет продолжаться три дня, но со вторника. Вот и получился маленький перерыв. Самое время немного собраться, подумать, но пришли Михаил Юрьевич и СП. и объявили: на сайте ВАКа появился список журналов, участие в которых маркирует докторскую диссертацию. Нас там нет. Я абсолютно уверен, что это или какие-то наши внутренние интриги или опять-таки наше, идущее из института, недоброжелательство.

Я об этом договаривался с Г.А. Месяцем, и специалисты посмотрели и сказали, что журнал абсолютно нормален и вполне может быть внесен в список. На экспертизу журнал был отправлен с резолюцией самого Месяца. Я не могу поверить, что коллектив, какие-то дамы в нем, так беззастенчиво наплевали на своего начальника. Страстно захотелось узнать, кто был внутренним рецензентом, и, конечно, я это узнаю и прослежу всю цепочку. Захотелось также написать письмо Месяцу, сказать ему, как мало он значит для собственного учреждения.

Утром же состоялся довольно длинный разговор с В.А. Тычининым, который все время пишет заявления, собираясь уходить. У него нелады с Марией Валерьевной Ивановой, новым деканом. Возможно, я совершил ошибку: по крайней мере, за время работы в институте М.В. набрала большое количество недоброжелателей. В этом смысле, в ее борьбе с Тычининым ей хорошо подыгрывает Светлана Викторовна, у которой с Виктором Андреевичем старые нелады. Тычинин говорит, что эти дамы хотят, чтобы предмет его в расписании числился, ну а что касается самих физкультурных обязанностей, то нашим перекормленным девочкам это вроде бы и не нужно. У меня есть также ощущение, что М.В. имеет свою кандидатуру на должность Виктора Андреевича. Но я абсолютно уверен, что больше, чем он, никто с нашими студентами нянчиться не будет.

В первой половине дня был Сергей Константинович Никулин. Говорили по поводу книг его издательства "Артист. Режиссер. Театр". У меня два ящика этих книг, которые выставлены на Госпремию. Глядя на них, можно воочию увидеть, как много могут сделать для культуры два человека – в издательстве у Сергея есть еще дама-театровед. Сережа рассказал также о смерти Жени Агафонова, радиорежиссера в Ленинграде. Умерла и его жена. Последние 20 лет они провели в деревне, удалившись на покой, уйдя и из жизни искусства. А ведь когда-то Женя играл Гамлета… Правда, пили они много и ели изрядно.

Состоялся также звонок С.А. Филатова – я согласился на "мастер-класс" в Липках и на присутствие наших студентов на этом семинаре. Договорились, что список литинститутовцев, всех вместе, мне пришлют, и тогда я издам общий приказ, чтобы всё это над ребятами не висело. Вот так, одно событие к другому, шел день, не считая, конечно, хозяйственных хлопот: ремонта театрального зала, работы с приёмной комиссией и проч.