Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

Утром было 3–4 звонка сразу: "Смотрите ли вы, Сергей Николаевич, Мариэтту Омаровну по телевизору?" Теперь передача "Школа злословия" идет по утрам в воскресенье, и на этот раз ее героем оказалась М.О.Чудакова. Она, как всегда, энергична, интересна, даже необычна, а отдельные ее сентенции я отношу за счет очень формальной логики. Она, например, не понимает, что революцию (кроме оранжевой), никакими силами сделать нельзя, это явление стихийное, и Ленин тоже никак не смог бы захватить Россию, если бы Россия сама не призвала и не захватила Ленина. И в революции 17-го года Россия совсем не очутилась на обочине: что, Франция во время Великой французской революции тоже была на обочине? А в конечном итоге Россия оказалась великой державой. Мне интересным показался ее пассаж, как она агитировала против советской власти среди шоферов такси — правда, она призналась, что раньше на такси ездила, а теперь нет. Но ведь мы, Мариэтта Омаровна, живем не ради материальных ценностей, а ради духовных. И я уже давно не езжу на такси. Занятно, что и М.О., и Толстая вместе с Дуней Смирновой оказались союзницами в таком затасканном деле, как "чистка Красной площади": все они, конечно, за вынос Ленина из Мавзолея, а М.О. решила стать грудью, если, упаси Бог, будут восстанавливать памятник Дзержинскому.

Мы не можем относиться к истории как только к событиям, которые минули — и все. И пусть себе стоят идолы этой истории. Мы обожаем иконоборчество, во что бы то ни стало надо снять Ленина со всех пьедесталов — не дай Бог, какая-нибудь бабушка что-либо хорошее скажет внуку на его вопрос: а это что за дядя? Ведь бабушки такие глупые, они никогда не смогут объяснить внуку диалектику истории!

Сегодня Прощеное воскресенье. Господи, прости меня и за еретический грех собственного осуждения!

15 марта, вторник. Каждый день повторяю себе, что писать надо ежедневно. А вот сегодня уже с трудом вспоминаю, что было вчера, только хорошо помню, что перед отъездом в Париж на этот самый разнесчастный книжный Салон приходилось работать как сумасшедшему. Удивило: в половине десятого М.В.Иванова — уже в институте, на посту, знает, что я уезжаю и подготовила приказ по отчислению. Тем не менее часа два еще все это рассматривали, глядели каждое личное дело, кое-кого помиловали.

Последнее московское впечатление — это знаменитый, модный, как раньше проповедники во Франции, дьякон Кураев. Его пригласила к нам в институт Олеся Николаева. После лекции — он читал о булгаковском романе "Мастер и Маргарита" и христианской традиции — пили чай на кафедре литмастерства с сушками и сушеными яблоками: начался пост. Олеся Александровна всё это чтит. А я почему-то вспомнил первое представление Набоковым госпожи Гейс с ее любовью к приличиям и светским праздникам. За чаепитием задал отцу Кураеву один вопрос, практически переиначив соображение М.О.Чудаковой о втором — именно в романе — пришествии Христа, которое оказалось незамеченным. Отец Андрей ответил, что в этом-то как раз и есть христианская традиция: святой или даже сам Господь является незримым, без явных знамений и ритуалов. Это показалось мне любопытным или, скорее, естественным для священника; но суждение прозвучало вне штампа. Сама лекция отца Андрея мне понравилась меньше, кажется, я уже это писал. М.О.Чудакова историю романа разбирает и дает студентам интереснее. Христианские соображения по поводу романа — отец Андрей по первому образованию то ли филолог, то ли философ — мне показались не очень органичными. Всему придается особое, символическое значение — так писатели не пишут: символы образуются и появляются потом.

После разговоров на кафедре поехал вместе с Альбертом Дмитриевичем в общежитие. Я всегда думаю, что же является руководящей силой, которая заставляет меня двигаться? Чувство справедливости или некий рациональный принцип? Постепенно обнаруживаю, что, скорее, первое, но, как ни странно, это первое находится в удивительной гармонии со вторым: что справедливо, то и хорошо.

Итак, ездил в общежитие. Уже много лет — это основной доход, на который, в известной мере, живет институт, — там восьмиэтажное здание, там огромная гостиница, там и студенты из Высшей школы экономики. Я давно думал о том, что в смысле удобств там всего маловато, а если говорить о частностях, то следовало бы устроить там пункт питания. Пусть он не будет приносить никакого дохода или приносить доход кому-то, главное, чтобы не работал в ущерб институту. Я давно задумывался, что мои проекты, с которыми, как правило, сначала никто не соглашается, постепенно завоёвывают право на жизнь. Год назад мы начинали курсы корректоров, было там три человека. Курсы работали в убыток, а теперь — уже десять слушателей. И количество желающих растет. А уже когда пять человек на курсах, они становятся рентабельными. В общем, всё внимательно осмотрели с Альбертом Дмитриевичем, он обещал подумать, и, дай Бог, всё пойдет.