Дневник.2007. Первая половина

В самом храме фотографировать нельзя. Пожалуй, впервые языческое искусство действует на меня так сильно. Зайдя внутрь, все время ощущаю четырех Рамзесов, стерегущих реку. Когда-то здесь, как, впрочем, и сейчас, была граница империи и царства. Сейчас любую границу укрепляют артиллеристы и батареи ракетных войск, тогда лично фараон вставал на страже. Строили храм. С реки этот циклопический портик выглядел, наверное, устрашающе. Родственники Аиды именно из этих мест, воевали фараоны с ними, с нубийцами.

Здесь, внутри храма, надо бы с теплотой вспомнить о телевидении, которое, подсвечивая аккумуляторными батареями и холодным искусственным светом древний колорит, умеет разворачивать картины живописи.

Я допускал, что увижу самый значительный гранитный памятник древнего искусства Египта, но не предполагал, что здесь же обнаружу, скажем условно, живопись, в которой, как в зародыше, соединилось буквально все, все, что потом медленно, век за веком, будет открывать первоначально угаданное: сюжет в динамике, в экспрессии изображения. Эти бедные хетты, эти связки голов, которые пучком, как редиску, за волосы держит царь, эта летучая колесница царя-громовержца, расстреливающего врагов из лука. Царь с возницей, обведенным вторым контуром. Или это тень царя-возницы? Или царю помогает кто-то из богов? Здесь же в одной из галерей, как счастливая находка, рисунок: знаменитые плавающие утки. Все это не так просто для восприятия. Надо стоять, смотреть и смотреть, чтобы всё ожило и обрело цвет. Такой – какой был двадцать веков назад.

Нечего писать по поводу «малого. Храма», посвященного царице Нефертари! Здесь все, особенно росписи, заслуживает внимания, но тем не менее ничего писать не стану, мое воображение целиком захвачено предыдущим храмом, этой самой значительной достопримечательностью Египта. Все художественные истории можно было бы сочинить и воздвигнуть, не выходя из этого храма. Говорить о вечном реализме, об условности, об аскетизме высокого, о тоталитарных стилях. Можно говорить о фигурах богов, похожих на царей. Может быть, боги и цари начали строить эти храмы? Вдохновляла ли их всех национальная идея?

Ну вот, я, кажется, и выдохся, ушло творческое начало. Самолет на вылете ждал именно меня. Или неправильно в Москве оформили билет, или где-то обманули египтяне, не тот, возможно, талон оторвали в аэропорту Асуана, но из Абу-Симбела у меня не оказалось билета. Я вывернул все карманы и наскреб на билет в первом классе до Каира. Таковы правила игры…

Вечером мы с Андреем отправились в Каирский музей. Андрей был однажды с женой в Египте, проплыл по всему Нилу, но ни в Гизе, ни в Каирском музее не был. Я дважды бывал в музее прежде, но теперь это уже полупустые залы. Собранные за пять тысяч лет сокровища. На мумии и саркофаги стараюсь не смотреть. Смерть притягивает.

Потом гуляли по старому городу. Но это особые воспоминания.

21 января, воскресенье.Утром на такси поехали в Гизу. Сразу же опять разделились: Андрея я посадил на верблюда и отправил на обзорную экскурсию вокруг всех пирамид, а сам потихонечку потерся у подножий, походил по живым камням.

Всё внешне по-прежнему. Пирамиды стоят, как стояли, на истоптанной миллионами ног земле, и раньше я всегда думал о нещадной эксплуатации этих памятников. Но сегодня на все это, в частности на роль в процессе египетских властей, смотрю по-другому. Конечно, огромное количество людей ходит по этим развалинам, абсолютно не понимая, с чем соприкасаются и в каком сакральном месте находятся. Мысли о прошлых временах, честолюбии в смерти и о величественности замысла их не посещают. Не думает они ни об империи, ни о тоталитаризме. Но сейчас не об этом.

Раньше я был убежден, что пирамиды постоянно и стремительно разрушаются не столько под пятой времени, сколько под тяжестью взгляда профанов. Сейчас в Гизе я нашел большие изменения, так разительно отличающие-ся от нашей мелочной и скудной опеки культуры. Во-первых, территорию довольно основательно облагородили. На специальных подставках выставлены отдельные, поражающие размерами, блоки. Расчищена тропа вокруг пирамид, снизу еще раз основательно замостили дорогу. Лошадки, запряженные в кабриолет, спускаясь, скользят копытами по будто маслянистой поверхности. Мне показалось, что сфинкс в некоторых местах обрел свою первоначальную облицовку. Но его человеческое лицо, разбитое французской шрапнелью – помните: «Солдаты, тысячелетия глядят на вас с пирамид!»? – мне показалось, поистерлось на ветру, или мои глаза так значительно ослабели.

Самое неожиданное, вернее не ожидаемое – это подразделение туристской полиции. Молодые солдаты в черной форме на белых верблюдах производят сильное впечатление, когда с ближних холмов наблюдают за происходящим. Полиция здесь очень основательно занимается порядком, следит, например, чтобы торговцы не приставали к туристам. В толпе попадаются агенты в штатском. Бывает, куртка у такого штатского распахнется – и на поясе виден пистолет.

Записи о пирамидах