Дневник. 2010 год

Как иногда хочется выпить! Но еще вчера ночью почувствовал, что опять заболеваю. Съел бутерброд, поговорили о московских делах, о театре. Саша Вислов хотел бы, чтобы я написал статью о театре Константина Райкина. Не знаю, не знаю, мало информации, никогда не встречался.

Судя по всему, товарищи Лужкова слили его без оглядки. Уже в новом правительстве Собянина возникли первые назначения. Первым замом стал Ресин, недаром о нем так уважительно говорил Медведев, на социалке осталась Л.И. Швецова. На страничке, посвященной новым назначениям, в Интернете значками помечены начальники из прежнего, лужковского аппарата и бойцы, работавшие с Собяниным ранее. Такие тоже есть, в их числе и 34-летняя Анастасия Ракова, ставшая его заместителем и руководителем его аппарата. Прошел слух, что Лужков ездил за визой в английское посольство, будто Батурина уже там - наконец-то выяснилось, что у них в Лондоне собственность, от которой раньше чета открещивалась.

Во время нашего застолья вошел Александр Неверов. На свою беду. А перед этим говорили о моем юбилее, о том, что хорошо бы написать большую статью о моих дневниках и пр. и пр. Но вошел Саша Неверов и оказался жертвой начальнического произвола. Колпаков сказал, дескать, Александр Вениаминович, пишите… Завтра отошлю в «Литгазету» книги «Дневников». Все-таки такой объем: с 82-го по 2010!

Вернулся в институт, напечатал объявление о вечере и решил - завтра. Максим, Алиса и Сережа - готовы.

Несмотря на появление нового мэра, опять с большим трудом пробирался через транспортные пробки.

27 октября, среда. День проходил согласно принятому не мною плана - в 15 часов Диссертационный совет. Ночь была плохая, под утро, когда уже стало совершенно нечем дышать, еле встал, потому что еще на даче, видимо при зарядке, потянул поясницу, и разбил меня теперь радикулит, долго над раковиной выкашливал мокроту. До двух часов перемогался, готовился, не поехать нельзя - за диссертацией всегда кто-то стоит, и клуб выпускников практически уже готов и отменить его - значит прослыть треплом. Заранее я договорился, что час посижу на Совете, а потом пойду на клуб. Свое обещание я даже, если можно так сказать, перевыполнил. Послушал начало докторской, потом пришел к завершающей части защиты нашей выпускницы Оксаны Шевченко. Обе диссертации, особенно докторская, а здесь научным консультантом был Ю.И. Минералов, оказались очень качественные. Дискуссии прошли интересно. До ухода на клуб я посмотрел и авторефераты, а в докторской и сам текст. Бросилось в глаза, что будущий доктор раза четыре в списке литературы упомянула своего научного консультанта и один или два раза даже вспомнила его жену. По этому поводу очень остроумно (это уже в пересказе коллег) высказалась всегда сохраняющая научную и человеческую ясность М.О. Чудакова. Она сказала о возникающей неловкости, когда имя научного руководителя пять раз подряд стоит в списке библиографии в непосредственной близости от Аристотеля. Но она же интересно высказалась и по поводу диссертации о творческом пути Юрия Кузнецова, опубликовав собственный мемуар о встрече с В.В. Кожиновым и его женой Еленой Ермиловой. Для многих соль этого эпизода была не вполне ясна, но я прекрасно просек суть. Ну, не любил маркитантов покойный Юрий Поликарпович! Но какой был поэт!

На клубе, который проводили в четвертой аудитории, собралось человек двадцать пять. К моему удивлению, все прошло помимо предварительной договоренности. Сережа Арутюнов не стал читать «новые стихи», а Максим Лаврентьев - «эсхатологическую поэзию», но Алиса довольно слаженно рассказала о новой, липкинской литературе. Ребята произнесли по манифесту: литература и время. Сергей говорил об обманках в современной поэзии, Максим - о трудностях «после Литинститута». Уходя из аудитории, я увидел, что на фамилии Сережи следы от губной помады - поцелуй.

28 октября, четверг.Меня прихватило весьма прилично, хорошо, что еще вчера утром по телефону, услышав, как я разговариваю, Лена сразу посоветовала мне начинать пить антибиотики. Сижу дома, пью амоксиклав, мажусь финалгоном от радикулита, слабость. Иногда пытаюсь что-то поправить в Дневнике, читаю. Василевский подарил десятый номер «Нового мира», надо бы было взяться за него, но Володя Крымский снова принялся выпускать свой журнал «Проза с автографом», и я оставил «Новый мир» на потом.

Просмотрел нечитаные газеты. Во вчерашней «РГ» любопытное сообщение. Наталья Солженицына отредактировала «Архипелаг Гулаг» для школы: сделала из трех томов один. Это обязательное, по программе, чтение. Не представляю, как даже этот один том школьник будет читать, как воспримет он, прочтя, этот очень специфический материал. Что школьник станет думать о русской истории? Выбивается из истории весь советский период и заменяется лагерями, ссылками, расстрелами. Точно так же из моего поколения выбивали все позитивное, что все же было в царской России. Бедная история, ее насилует, как проститутку, каждый режим!