Дневник. 2010 год

5 ноября, пятница. Приехал на Якиманку немного раньше девяти. Как я и предполагал, просто так в отель не войдешь. Такого, чтобы нельзя было без расспросов пройти к портье, нет ни в каком другом отеле мира. Позже, когда мы об этом поговорили с Сарой, она сказала, что одной из причин низкого рейтинга Московского университета является охраняемый милицией вход, чего нет ни в одном нормальном западном университете. Причина всему подобному лежит только в одном - в социальной и культурной неустроенности страны. И милиция плохая, и в школе воспитывают и учат плохо, и народу некуда податься. Занятно, что много лет подряд наша Дума, цена которой известна всем, сопротивлялась тому, чтобы пиво приравнять к алкогольным напиткам. Пивные бароны и все, кто с ними был денежно связан, через депутатское лобби этому сопротивлялись. Но вот страна допилась, доходы других отраслей бизнеса из-за этого пьянства оказались под угрозой, и Дума на ограничение в продаже пивка все же соглашается. Имеет значение и то, что короли пива деньгами напитались и в жизни уже устроились. Пора им превращаться в респектабельных граждан.

После некоторого скандала я все-таки добрался до гостиничного холла и до Сары. Охранники, когда я выложил им свои доводы, резонно мне ответили, что отелей и университетов в мире много, а президент у нас один, поэтому и порядки специальные.

Сара с увлечением рассказывала о церемонии награждения. Награждали русистов из нескольких стран. Все происходило в Кремле в Георгиевском зале, потом был обед, потом концерт. От Медведева Сара почти в восторге. За обедом она сидела за одним столом с президентом и Патриархом. Патриарх Саре тоже понравился. К сожалению, она разлила стакан красного вина - официант взглянул на нее с ненавистью. Вся эти благостная картина продвижения русского языка ассоциировалась у меня со вчерашним телефонным звонком из Германии корреспондента Сергея Дебререра.

Сергей несколько лет назад делал со мною интервью. Сравнительно недавно, что-то около года назад, встретившись в бывшем СП СССР на каком-то интернациональном совещании, он рассказал мне о некой русской школе в Гамбурге. Школа вроде бы работает, город дает помещение, оборудование, но по немецким законам вроде бы в подобных случаях нужно еще хотя бы символическое финансирование страны языка. Переписка с МИДом и Минобром идет уже несколько лет. Все пока безрезультатно, все тонет в яме текущих дел. Недавно по телевидению Сергей слышал выступление Михалкова, который прекрасно говорил о русской культуре. Сергей хотел бы отыскать его мобильный телефон, чтобы попробовать предложить, предполагая влияние Михалков на власть, что-то сделать для этой школы. Вечером, встретившись с Леней Колпаковым, - об этом чуть ниже - я попытался достать телефон. Леня сказал, что дозвониться невозможно, трубку берут секретари и помощники. Даже Поляков, редактор «Литературки», не смог недавно напрямую связаться с мэтром.

С Сарой говорили о мультикультурной политике в Европе, об университете. Сейчас вообще мало молодых людей, которые хотели бы заниматься русским языком. Мало и студентов, желающих связать свою жизнь с русистикой. Правда, в Ирландии русский сделался даже слишком доступным. Там сейчас 150 000 человек наших бывших соотечественников. Дания тоже стала охотно впускать к себе на постоянное жительство русских, не получивших соответственного гражданства в Латвии, Эстонии, Литве.

Позавтракали в гостинице, был шведский стол. Как с гостя, с меня взяли за завтрак 1100 рублей. Сара заплатить просто не дала. «Мне некуда девать русские деньги, которые мне выдали за билет».

Вечером Леня позвал меня на концерт Михаила Плетнева. Это опять было что-то грандиозное. Первым действием были «Леонора» Бетховена, симфоническая поэма Рихарда Штрауса «Дон Жуан» и магнетическое «Болеро» Равеля. Дирижировал гениальный Кент Ногано, и здесь главное - какое-то поразительное движение оркестра по определенному знаку дирижера. После антракта за пульт встал сам Плетнев, все первое отделение просидевший вместе со своим директором на первом ряду первого яруса. Тогда же я сделал вывод, что в Зале Чайковского акустика все же лучше, чем в Большом зале консерватории. На этот раз под руководством Плетнева, работавшего, как обычно, без партитуры перед глазами, наизусть, оркестром были исполнены «Вариации и фуга на тему Генри Перселла» Бенжамина Бриттена и собственно плетневская «Джаз-сюита». Впечатление неимоверное, публика в конце готова была хлопать хоть еще тридцать минут, если бы маэстро волевым жестом все это не прекратил - показал, чтобы оркестр уходил со сцены.

После концерта я попал еще и на фуршет - оркестру 20 лет. Всласть поболтали с Поляковым и Колпаковым, была еще жена Юры Наташа, но и поели тоже хорошо. Шашлык из семги был выше любых похвал, чего обычно на подобных фуршетах не бывает, еды и питья хватило всем. Просветленный и возвышенный искусством, поехал на метро домой.