Дневник. 2010 год

Завтра тяжелый день: обед в посольстве Франции, вечером вручение Букеровской премии. В Москве уже второй день жуткий мороз. Утром было минус 22 градуса.

2 декабря, среда. Максим Лаврентьев - возможно, я об этом уже писал, - недаром меня упрекал, что теперь я редко вписываю в свои тексты разнообразные меню званых обедов и ужинов. Я, конечно, догадываюсь, что о еде, деньгах и смерти любой всегда читает с особым удовольствием. В свое время, когда страна почти голодала, был особый смысл не забывать меню кремлевских куртагов, но и теперь…

Утром, в 12 часов в роскошном ресторане «Провинция» на Октябрьской площади обедал за счет Французской республики. Это продолжение все того же французского «космического» проекта. Я с некоторым патриотическим смущением отметил, что в этом вопросе мы существенно отличаемся от французов, которых традиционно обвиняем в бытовой жадности. И в Париже они нас широко и радушно встречали, а теперь еще радуют и кормят в Москве.

Обед давали от имени французского посланника. Занималась всем энергичная мадам Катрин, а с французской стороны, кроме нее, присутствовали еще и некоторые старые знакомые. Наши были почти в полном составе: Курчаткин, Березин, Чупринин, Королев и я. Общения особенно не получилось, но зато всласть наговорились друг с другом. Толя Королев, наш ласковый телятя, присосался к Катрин, Толя Курчаткин, говорящий по-английски, вел себя, как и положено классику, молчаливо и надменно, я разговаривал с Чуприниным. Иногда мы обменивались деловыми речами. Я благодарил и сравнивал, иногда осуждал; Сережа Чупринин с одной из французских литературных шишек планировал совместный номер.

Чупринин же рассказал о скандале с повестью Германа Садулаева. Садулаев дал очень своеобразное интервью «Комсомольской правде». Суть его чеченские оппоненты не без помощи московского телевидения свели к тому, что, дескать, после того как из Чечни уехали русские девушки и молодым чеченским парням некуда оказалось сливать свою молодую энергию, они стали бегать по лесам и там оказывать друг другу услуги интимного характера. Московский телекомментатор, работающий по законам желтой прессы, в интервью с президентом Чечни задал ему вопрос на эту тему. Кадыров ответил так, как только и должен был ответить, понимая или не понимая, что его спровоцировали. Дальше в дело вмешались другие чеченские начальники, начав разъяснять, что, мол, Садулаев незаконнорожденный и что надо найти его родных, чтобы те объяснили своему родичу, как надо себя вести и что говорить. Между тем, последняя повесть Садулаева - одно из лучших произведений, написанных о чеченской проблематике. Все это было проговорено в связи с сегодняшним букеровским обедом, «коротким» списком, в который Садулаев входит, и объявлением букеровского лауреата.

Но - к меню. Сама книжка меню была умопомрачительна по объему и изыскам. Я лично был скромен: морковный свежевыжатый сок со сливками,сырный суп с креветками,куриная котлета со свежими овощами ,капучино.

Но было еще много другого, от чего из вежливости пришлось отказаться. Я берег деньги Французской республики. Теперь предстоит еще отчитаться за Букер. А работать когда?

Только что вернулся домой и сразу сажусь за компьютер. Я пришел к твердому убеждению, что жалеть себя надо еще меньше, и каждый вечер, как бы ни устал, добивать Дневник за сегодняшний день. Если этого не сделать, то утром начнет сосать чувство неудовлетворенности; садишься за компьютер, начинаешь вспоминать вчерашний день, тратишь два часа лучшего творческого и рабочего времени. Чайковский работал только по утрам, он считал, что все, что ты сделал после утренних рабочих часов, неживое, тебе придется это переделывать. Итак, у меня сегодня день Большого меню.

С него опять и начну.

Большая тарелка , на каждого, с дорогой рыбой . Семга, осетр горячего и холодного копчения. Сливочное масло.

Горячая закуска , нечто невероятно вкусное, на ломте баклажана.

Основное блюдо. Кусок жареного мяса или роскошное «морское ассорти» : морской гребешок, мидии, шпинат, креветки.

Десерт - тарталетка с кремом и свежей малиной . На этой же тарелке какое-то сладкое размазанное пятно и рюмка с восхитительным кремом.