Дневник

Муки и лишения. Буддистские монахи сидят на крышах, постятся и бодрствуют, пока не достигнут просветления. В уединении, открывшись солнцу и ветру. Сравнить их со Святым Симеоном, гнившим на колонне. Или со временами стоящих йогов. Или с коренными обитателями Америки, которые удалялись на поиски видений. Или с голодающими девушками в Америке девятнадцатого века, которые постились и умирали из благочестия. Или со Святой Вероникой, единственной пищей которой были пять апельсиновых зерен, в память о пяти Христовых ранах. Или с лордом Байроном, который постился и очищался, и осуществил героический заплыв через Геллеспонт. Романтичный анорексик. Моисей и Илия, которые постились, чтобы обрести видения, в Ветхом завете. Английские ведьмы семнадцатого века, которые голодали, чтобы накладывать заклятия. Или дервиши-скитальцы, изматывавшие себя ради просветления.

Доктор все продолжает и продолжает.

Все эти мистики, всю историю, по всему миру, – сплошь находили путь к просветлению через физические страдания.

А Мисти все рисует молча.

– А теперь, вот что любопытно, – продолжает голос доктора. – В соответствии с физиологией разделенного мозга, головной мозг, как грецкий орех, делится на две половинки.

«Левая половина головного мозга занимается логикой, языком, расчетами и здравым смыслом», – говорит он. Эта половинка воспринимается человеком как собственное "я". Это сознательная, рациональная, привычная основа нашего мира.

«В правой части мозга», – сообщает ей доктор, – «Центр твоей интуиции, чувств, прозрений и распознания образов». Подсознание.

– Левое полушарие – ученый, – говорит доктор. – Правое полушарие – художник.

Он рассказывает, что в повседневной жизни люди пользуются левой половиной мозга. И только когда кто-то чувствует крайнюю боль, или расстроен, или нездоров, – его подсознание может проскользнуть в сознание. Когда кто-то ранен, болен, опечален или подавлен, правое полушарие может перехватить власть вспышкой, только на миг, и открыть ему доступ к божественному вдохновению.

Вспышка вдохновения. Миг прозрения.

Французский физиолог Пьер Жене называл это состояние «снижением умственной заслонки».

Доктор Туше произносит:

– "Abaissement du niveau mental".

Когда мы устали, подавлены, голодны или чувствуем боль.

Если верить немецкому философу Карлу Юнгу, это позволяет нам подключиться ко вселенскому объему знаний. К мудрости всех людей всех времен.

Карл Юнг, – то, что Питер рассказывал Мисти о ней. Золото. Голуби. Морской путь Сент-Лоуренс.

Фрида Кало и ее кровоточащие язвы. Все великие художники – инвалиды.

Если верить Платону, мы ничему не учимся. Наша душа прожила столько жизней, что мы все знаем. Учителя и образование могут лишь напомнить нам то, что нам уже известно.

Наши несчастья. Эти подавления рационального разума – источник вдохновения. Муза. Наш ангел-хранитель. Страдания выводят нас из рационального самоконтроля и позволяют божественному течь сквозь нас.

– Любой стресс в достаточном количестве, – говорит доктор. – Плохой или хороший, любовь или боль, может сломить наш здравый смысл и подарить нам мысли и способности, которые не получить другим путем.

Все это напоминает речи Энджела Делапорта. Метод физических действий Станиславского. Испытанное средство для создания чудес по востребованию.

От дыхания доктора, когда тот нависает над ней, греется щека Мисти. Запах ветчины с чесноком.

Кисть останавливается, и Мисти сообщает:

– Этот готов.

Кто-то стучится в дверь. Щелкает замок. Потом Грэйс, ее голос, спрашивает:

– Как она, доктор?

– Трудится, – отвечает тот. – Вот, пронумеруй этот, восемьдесят один. Потом положи к остальным.

А Грэйс говорит:

– Мисти, дорогая, мы решили, что тебе, видимо, нужно знать, мы тут пытаемся связаться с твоей семьей. По поводу Тэбби.

Слышно, как кто-то снимает с мольберта холст. Шаги несут его через комнату. Что на нем – Мисти не знает.

Тэбби не вернуть. Может, Иисус бы смог, или джайн-буддисты, – но больше никто. Нога Мисти в гипсе, ее дочь мертва, муж в коме, сама Мисти поймана в ловушку и угасает, отравленная, с головными болями – если доктор прав, она могла бы гулять по воде. Могла бы оживлять мертвецов.

Мягкая рука смыкается на плече, и голос Грэйс приближается к уху.

– Сегодня днем мы развеем пепел Тэбби, – говорит она. – В четыре часа, на мысу.

Весь остров, все будут там. Так же, как были на похоронах Гэрроу Уилмота. Доктор Туше, бальзамирующий тело в смотровом кабинете, выложенном зеленой плиткой, со счетоводским стальным столом и обгаженными дипломами на стене.

Прах к праху. Ее ребенок в урне.

«Мона Лиза» Леонардо – всего лишь тысяча тысяч мазков краски. «Давид» Микеланджело – лишь миллион ударов молотом. Каждый из нас – миллион кусочков, правильно собранных в целое, не более того.

С липкой лентой на глазах, держа лицо расслабленным, – как маску, – Мисти спрашивает:

– Кто-нибудь ходил сообщить Питеру?

Кто-то вздыхает -долгий вдох, потом выдох. Грэйс говорит:

– Что это даст?

Он ее отец.

Ты ее отец.