Дневник

Вот что Хэрроу рассказал Мисти. Вот как он объяснил ей островную легенду: оказывается, она просто не может не стать великой художницей.

Она обречена на известность. Проклята талантом. Жизнь за жизнью.

Она была Джотто ди Бондоне, потом Микеланджело, потом Яном Вермеером.

А может, Мисти была Яном ван Эйком, Леонардо да Винчи и Диего Веласкесом.

Потом – Морой Кинкейд и Констанс Бёртон.

И теперь она – Мисти Мэри Уилмот, но меняется только имя. Она всегда писала картины. И всегда будет их писать.

В художественном колледже тебя не учат тому, что порой цель всей жизни – обнаружить, кем ты уже была.

Для протокола: так говорит Хэрроу Уилмот. Питеров рехнувшийся папаша-киллер. Тот самый Хэрроу Уилмот, который ушел в подполье еще до того, как Питер женился на Мисти. До того, как родилась Табби.

Твой рехнувшийся папаша.

Если верить Хэрроу Уилмоту, Мисти – все величайшие художники, которые когда-либо жили.

Двести лет назад Мисти была Морой Кинкейд. Сто лет назад она была Констанс Бёртон. В той предыдущей жизни Констанс увидела безделушку, которую таскал на себе один парень с острова, приехавший повидать Европу. Это было кольцо, которое раньше носила Мора. Совершенно случайно парень нашел Констанс и привез обратно на остров. После того как она умерла, все увидели, насколько точно ее дневник повторяет дневник Моры. Их жизни были идентичны, и Констанс спасла остров точно так же, как его спасла Мора.

Как ее дневник повторял ее предыдущий дневник. Как любой из ее последующих дневников будет повторять предыдущий. Как Мисти будет вновь и вновь спасать остров своим искусством. Такова островная легенда, говорит Хэрроу Уилмот.

Спустя сотню лет – когда их деньги начали испаряться – они послали своих сыновей искать ее. Вновь и вновь они привозили ее обратно, заставляли ее повторять собственную предыдущую жизнь. Использовали бижутерию как наживку – Мисти не могла ее не узнать. Не могла не влюбиться в нее, сама не зная почему.

Они – весь музей восковых фигур острова Уэйтенси, – они знали, что она станет великой художницей. Если ее подвергнуть надлежащим пыткам. Как говаривал Питер, лучшее искусство рождается из страдания. Как говаривал доктор Туше, все мы можем подключиться к всемирному источнику вдохновения.

Бедная маленькая Мисти Мэри Кляйнман, гениальнейший художник в истории. Их спасительница. Их рабыня. Мисти, их кармическая дойная корова с деньгами в вымени.

Хэрроу рассказал, как они используют дневник предыдущей художницы, чтобы слепить по нему жизнь следующей. Ее муж должен умереть в том же возрасте, потом – один из ее детей. Они могут инсценировать смерть, как сделали с Табби, но Питер… что ж, Питер сам напросился.

Для протокола: Мисти рассказывает все это детективу Стилтону, пока тот везет ее к гостинице «Уэйтенси».

Питерова кровь, полная снотворного, которого он никогда не принимал. Свидетельство о смерти Хэрроу Уилмота, которое никто не заполнял. Мисти говорит:

– Наверное, всему виной инбридинг. Эти люди – лунатики.

– Наше благословение в том, – сказал ей Хэрроу, – что мы умели забывать.

После каждой смерти Мисти забывает, кем была, но островитяне передают легенду от одного поколения к другому. Они помнят и всегда могут найти ее, чтоб привезти обратно. До скончания вечности, каждое четвертое поколение, как только заканчиваются деньги… Когда мир угрожает вторжением, они привозят ее, и она спасает их будущее.

– Как ты всегда делала, как всегда будешь делать, – сказал Хэрроу.

Мисти Мэри Уилмот, королева рабов.

Ангел-хранитель обнимается с Промышленной Революцией.

Несчастный конвейер для сборки чудес. До скончания вечности.

Из грязи в князи и обратно, просто для протокола.

Хэрроу сказал:

– Ты всегда ведешь дневник. В каждой инкарнации. Вот как мы можем предсказать твои настроения и реакции. Мы заранее знаем любое твое движение.

Хэрроу обмотал нитку жемчуга вокруг запястья Грейс, щелкнул застежкой и сказал:

– О, нам нужно, чтобы ты возвращалась и запускала процесс, но мы не хотим, чтобы ты завершила свой кармический цикл.

Потому что иначе они убьют курицу, несущую золотые яйца. О да, ее душа отправится на поиски других приключений, но через три поколения остров вновь будет нищим. Нищим и запруженным богатенькими пришельцами.

В художественном колледже не учат тому, как спасти свою душу от вторичной переработки.

Вечного ренессанса. Ее собственного самодельного бессмертия.

– Фактически, – сказал Хэрроу Уилмот, – дневник, который ты ведешь сейчас, принесет огромную пользу Таббиным праправнукам, когда ты вернешься в следующий раз.

Мистиным прапраправнукам.

Они используют ее книгу. Эту книгу.

– Ах, я помню, – сказала Грейс, – когда я была вот такая маленькая, ты была Констанс Бёртон, и я обожала ходить с тобой запускать змея.

Хэрроу сказал:

– Под тем или другим именем, ты всем нам – мать.

Грейс сказала:

– Ты всех нас любишь.

Мисти сказала Хэрроу: пожалуйста. Просто скажите мне, что должно случиться. Картины взорвутся? Гостиница рухнет в океан? Что именно? Как она всех спасет?

И Грейс встряхнула рукой, так что жемчужный браслет съехал вниз, и сказала: