Дневник

[о «Железной двери»^[87] В. Катаева: ] Написано профессионально очень хорошо, но это все как-то ниже мозговой части головы. Есть наивности и умиленность, но все пейзажи и натюр — морты и описания сделаны рукой мастера.

28 мая. Смотрел вчера утром «Римскую историю» Л. Зорина в БДТ^[88]. В общем на спектакль есть три точки зрения: обкомовцы и цензура считают, что это «антипартийный» и почти «антисоветский» спектакль, либеральная интеллигенция в восторге, аплодирует всем хлесткими фразочкам, а я лично — третья точка зрения, кажется, довольно одинокая — считаю спектакль хотя и полезным, но по большому счету плоским, неумным, поверхностным и в чем-то даже трусливо неблагородным (образ императора трусливо слеплен с Хрущева)^[89]. К тому же это растянуто, болтливо, скучно и если бы не кукиш начальству, правда, тут уже не в кармане, а изрядно из кармана высунутый, и несколько забавных кусочков, то смотрел бы это с трудом. «Идеи» пьесы — это азбучные истины, прописи, которые как-то неловко слушать: стихи надо писать искренне, не надо льстить властям, счастье не в почестях [и т. п.]. И это всерьез звучит на сцене лучшего театра страны в городе Пушкина и Блока, Белинского и Владимира Соловьева! <…> После было нечто вроде обсуждения в кабинете директора. Меня Дина Шварц^[90] просила остаться, но я ушел, так как торопился к Максимову и хотел вернуться до ужина в Комарово. Как я уже писал, обкомовцы в гневе, лит не дал разрешения, а Богданов^[91] сказал, что это «подрывает все устои» или что-то в этом духе. Товстоногов держался мужественно и сказал Богданову, что его не удивляет его позиция и что спектакль как раз направлен против того, что сейчас движет словами Богданова. В Москве пьесе не дали «лита» (разрешения), так как вахтанговцы отложили премьеру до осени, и будто бы сюда дана команда тоже не разрешать. Думаю, что все-таки этим не кончится и спектакль пойдет. Не те времена. Снятие пьесы — скандал больший, чем ее разрешение. Выбросят несколько фраз и этим дело ограничится. И при всей своей пошловатости и поверхностности, он сделает какое-то полезное дело, ибо поколеблет авторитет «бонз». <…>

<…> у меня Кирилл Косцинский^[92]. В его картотеке 3500 слов блатного языка. Он хочет сделать словарь. Сообщаю ему кое-что, что он не знает, из этой области.

29 мая. Товстоногову предложено много текстовых исправлений. <…>

Читаю целый день Степуна (2-й том мемуаров)^[93]. Собственно, читаю вторично, но в первый раз я читал в библиотеке, торопясь, а сейчас медленно. Это отличная книга и в ней много верного, особенно в описании «февраля». «Октябрь» описан хуже, пристрастнее и не понят Ленин, но все о лете 17-го года блестяще и умно. В исходной посылке философского порядка — о религиозном чувстве «правды», живущей в русском мужике, — конечно все надумано и грубо ошибочно. Это философская литературщина, сбившая с толку много поколений, начиная от славянофилов 40-х годов до Степуна и других. Если бы это было так, революция шла бы по иному. Я был с русским народом на дне беды почти шесть лет и ничего похожего не увидел, а уж казалось бы, где не высказаться этим началам? «Народ-богоносец» — эта худшая интеллигентская выдумка, приведшая ко многим бедам.

Не записал о разговоре с Н. Я. Берковским о фрагменте моих восп-й о М[ейерхоль]де (я послал ему оттиск из «Москвы театральной»). Ему понравилось и он говорил, что мемуары могут быть разных жанров и что это мемуары-«исследование».

1 июня. Полтора дня пробыла здесь Эмма и уехала вчера вечером. Много гуляли.

Письма от Левы и от Н. Я.

Н. Я. пишет, что устала и больна. Собирается жить в Верее с братом с июля. Будто бы 5 докторов-филологов, бывших на вечере 13-го, были куда-то вызваны и получили нагоняй за то, что они «не дали отпора». <…>

Еще говорят, что ректор Московского ун-та где-то заявил, что существование журнала «Нов. мир» и его линии ликвидирует все, что делает ун-т в смысле коммунист. воспитания молодежи^[94].

Ахматова (по словам Н. Я.) сидит в Москве и ждет визы в Англию.

3 июня. Американцы запустили спутник с двумя космонавтами. <…>

Послал статьи М-а в «Лит. Россию».

4 июня. Газеты каждый день пишут, что должно потеплеть, но все не теплеет. Поздняя холодная весна. И все же хорошо. Ходил днем к морю и долго сидел, глядя на легкие волны.

Один из амер. космонавтов Уатт вылез из кабины и 20 минут был в космосе. Наши газеты пишут об этом сквозь зубы. Нету широты душевной у нашего официозного патриотизма.

Под вечер приехал из Зеленогорска Кирилл К[осцинский] и позвал меня и Т. Ю. Хмельницкую^[95] к себе. Ему сегодня 50 лет. Поехали. Там еще Б. Вахтин с красивой женой и какие-то знакомые. Показывал мне два деревянных чемодана с карточками слов блатного жаргона, вывезенных им из лагеря. Довольно много выпили и хозяин совсем захмелел. <…>

Вчера Вахтин удивился моему возрасту и сказал, что он думал, что я моложе на 7–8 лет. Это я слышал не раз, но радоваться ли этому?