Дневник

Обедал у нас Дмитриев. Говорит, что МХАТ собирается ставить кроме «Горя от ума» — еще инсценировки «Идиота», «Обрыва», «Войны и мира», причем все инсценировки будут делаться внутри Театра собственными силами — как-то, Марковым, Горчаковым, Сахновским...

Давай им бог.

16 декабря.

Пришло письмо от Асафьева — сплошная истерика. «Что с „Мининым”?! Из Комитета не разрешают делать монтаж оперы для радио!.. Вам не советуют общаться со мной!..» и так далее. Чувствуется, что издерган до последней степени.

Вечером пришел Яков Л.

17 декабря.

Днем М. А. был в Большом на репетиции «Потемкина», а потом там же работал с автором Чишко, выправлял текст либретто.

Вечером послал телеграмму Асафьеву — успокоительную.

В «Правде» статья Керженцева «Чужой театр» о Мейерхольде.

Резкая критика всего театрального пути Мейерхольда. Театр несомненно закроют.

18 декабря.

М. А. послал Асафьеву письмо очень спокойное, логическое.

19 декабря.

Вечером у нас Ермолинский, Вильямсы, Шебалин.

За ужином М. А. выдумал такую игру: М. А. прочитал несколько страничек из черновика инсценировки («Дон-Кихота»), Шебалин должен был тут же, по ходу действия, сочинить музыку и сыграть ее, а Петя Вильямс — нарисовать декорацию. Петин рисунок остался у нас, как память об этой шутке.

20 декабря.

Звонила Оленька, пригласила нас завтра к себе.

21 декабря.

М. А. послал письмо Асафьеву, предупредил, что тот должен приехать в Москву, если интересуется судьбой «Минина».

Вечером мы у Калужских. Хмелев, Прудкин, их жены, Герасимов. Рассказы о Париже. Хмелев очень смешно и талантливо рассказывал, как Женя Калужский лечил его коньяком в Париже от воспаления надкостницы и сам напился вдребезги.

22 декабря.

М. А. ходил в Сандуновские бани с Мордвиновым и Борисом Петровичем Ивановым из Большого.

Там же Борис Петрович передал ему письмо от Асафьева.

23 декабря.

Проводила М. А. в Большой.

Вечером — к Вильямсам пошли. Петя показывал начатый портрет Ануси.

24 декабря.

Днем у М. А. Потоцкий со своим «Разиным».

М. А. кто-то говорил, что Асафьева хотят отодвинуть от «Минина», его музыка не нравится многим.

М. А. тут же дал Асафьеву телеграмму, чтобы приехал.

25 декабря.

М. А. написал Асафьеву в суровом тоне, чтобы он ехал наконец в Москву. Ведь для него же это надо! И телеграмму дал о том же.

Приехал Дмитриев. М. А. заставил и его дать телеграмму Асафьеву. Потом Дмитриев попросил разрешения позвонить от нас в Ленинград. Вызвал какого-то Василия Ивановича. М. А. говорит ему:

— Бог с вами, Владимир Владимирович! Разве мыслимо!.. Василий Иванович!.. Да ведь за версту ясно, что конспирация. Бросьте! Я не разрешаю по моему номеру такие штучки...

26 декабря.

Звонок из Ленинграда, но говорит не Асафьев, а жена его. Повторяет только одно:

— Ваши письма расстроили Бориса Владимировича!

М. А. сердился, говорил потом — конечно, ни одно доброе дело не остается без наказания. Поделом мне.

Вечером у нас Дмитриев, Вильямсы, Борис и Николай Эрдманы. М. А. читал им главы из романа: «Никогда не разговаривайте с неизвестным», «Золотое копье» и «Цирк».

Николай Эрдман остался ночевать.

28 декабря.

У М. А. грипп.

30 декабря.

Сережку устроили в дом отдыха.

31 декабря.

Кончается 1937-й год. Горький вкус у меня от него.

У М. А. температура упала. Едем к Оле встречать Новый год.

1938

1 января.

У Оли: Кторовы (он пел, аккомпанируя себе на гитаре), Елина, Белокуров, Виленкин, мой Женюша.

Сегодня вечером были у Вильямсов. Был и Коля Эрдман. Просили М. А. принести роман — почитать. М. А. читал «Дело было в Грибоедове».

7 января.

Все дни М. А. проболел. Вчера у нас был доктор Брандер с женой.

Стреляли из Сережкиного ружья, надевали маски, развеселились чего-то.

8 января.

Сегодня — постановление Комитета о ликвидации театра Мейерхольда.

Вчера засиделись с Ермолинским в разговорах до пяти часов утра. Безобразие.

9 января.

Вчера были Калужские и Мелики. Разговоры о «Минине». Мелик сыграл первую картину.

12 января.

Шумяцкого сняли — из кино.

13 января.

Ходили во Всероскомдрам. Как всегда, отвратительное впечатление.

14 января.

М. А. с Ермолинским ходили на лыжах.

16 января.

Вчера наконец появился Асафьев. Пришел. Длинный разговор. Он — человек дерганный. Трудный. Но умен, остер и зол.

Сыграл сцену из «Минина» — Кострому.

Играет настолько хорошо, что даже и музыка понравилась.

17 января.

Вчера днем — ССП, надо было внести взносы.

Потом — Литфонд — получали бумажку на дополнительную площадь. Словом — всякая житейская чепуха.

Потом были в Агентстве литературном у Уманского — из Польши запрашивают «Мольера» для постановки.

Ясно, что разрешения на это не дадут. Как М. А. сказал — даже по спине Уманского видно, что не дадут.

Получили там же извещение о поступлении денег по «Мертвым душам».

Вечером М. А. был в Большом. Разговор с Меликом, Самосудом и Асафьевым о «Минине», о том, какие переделки делать и как.

После этого Мелик, Минна и М. А. — в шашлычную и позвонили ко мне. Я захватила Дмитриева, который сидел у нас, и поехала туда же.

Когда возвращались домой, по Брюсовскому, видим — идет Мейерхольд с Райх. Дмитриев отделился, побежал к ним.

Что же теперь будет с Мейерхольдом?

18 января.