Дневник

Вчера М. А. с Мордвиновым и Вильямсом смотрели в мастерской ГАБТ макеты «Сусанина».

А вечером мы — у Вильямсов. Там же Николай Эрдман. Петя подарил М. А. картину — пейзаж.

19 января.

Вчера гробовая новость о Керженцеве. На сессии, в речи Жданова, Керженцев назван коммивояжером. Закончилась карьера. А сколько вреда, путаницы он внес.

Вечером — братья Эрдманы, Вильямсы, Шебалин.

М. А. читал из театрального романа куски.

Николай остался ночевать.

Сегодня днем М. А. работает с Соловьевым.

Сейчас будем все обедать — Седой, Коля, мы.

Звонок Уманского — речи быть не может об отправке «Мольера» в Польшу! Стало быть — ни дома, ни за границей!..

А как ответить польскому театру?!

20 января.

Сегодня — назначение нового председателя Комитета — Назарова. Абсолютно неизвестная фигура.

Днем опять с Седым работа у М. А. Работа не нравится М. А., он злится, нервничает. Положение безвыходное.

Из-за моего нездоровья отменили приход Меликов и Ермолинских. Ночью, часов в двенадцать, забрел Дмитриев. Рассказывал, что был у Мейерхольда. У того на горизонте появился Алексей Толстой — с разговором о постановке «Декабристов» Шапорина в Ленинграде. Дмитриев думает, что Мейерхольду дадут ставить оперы.

21 января.

М. А-чу приходится наново сочинять либретто для Седого.

23 января.

О Назарове говорят, что он был сотрудником «Правды» по отделу искусства или заведующим этим отделом.

Вторично звонил некий Годинский (или Годицкий), написавший пьесу о 1812 годе. Тут же предложил М. А-чу участвовать в редакции этой пьесы, сотрудничество. М. А. отказался. Но утешил его, пообещав сказать о ней свое мнение, когда Годинский привезет ее в перепечатанном виде, чтобы можно было ее прочесть.

25 января.

Вчера вечером М. А. отправился для всяких дел в Большой. Там шло «Лебединое озеро» с Улановой.

Совещание у Самосуда (Мордвинов, Седой и М. А.) все о той же опере.

Потом — собрание по поводу Ленинского дня.

Домой приехал с Вильямсами. За ужином Петя уверял, что публика изнывала от любопытства — кто такой? — глядя на М. А., сидевшего одиноко в бывшей царской ложе. Его посадила туда Серафима Яковлевна, так как театр был переполнен и ложа Б тоже набита до отказа.

Говорят, что Шумяцкий арестован — вместе с женой.

27 января.

Вчера был Николай Эрдман.

28 января.

Вчера были на блинах у Оли. Сахновские, Белокуров, Мелик, Виленкин.

Вкусно, отлично сервировано.

Рассказывали, будто помощник Керженцева Равичев (или Рабичев) застрелился.

29 января.

Вчера у М. А. был Годинский со своей пьесой.

Сегодня звонила днем Вера Дулова, приглашала нас первого на обед. Просила, чтобы М. А. привез и прочитал «Ивана Васильевича». Он отказался. Говорила, что на обеде будут Шостакович и Яковлевы.

Идем вечером слушать Пятую симфонию Шостаковича, которая сделала столько шума.

30 января.

Что было вчера в консерватории! У входа толчея. У вешалок — хвосты. По лестнице с трудом, сквозь толпу пробирался бледный Шостакович. В азарте его даже не узнавали. Бесчисленные знакомые. В первом отделении Гайдн, «Аделаида» Бетховена — пела Держинская.

Под конец — Шостакович. После его симфонии публика аплодировала стоя, вызывали автора. Он выходил — взволнованный, смертельно бледный.

Не хотелось домой, решили поехать компанией в «Метрополь» — мы, Вильямсы, Ермолинские и Борис Эрдман.

Сели в дальнем зале — все было заполнено. Подошел к нашему столу дядя Бориса Эрдмана — очаровательный веселый доктор. Подарил нам — дамам — куклы.

Пошли в бар, вернулись домой бог знает когда.

Сегодня днем М. А. работает с Годинским над его пьесой о 1812 г. Пьеса слабая. Как ее поправишь.

31 января.

М. А. составляет письмо И. В. Сталину о смягчении участи Николая Эрдмана.

Вечером заходил Борис Эрдман.

2 февраля.

На обед вчера не пошли к Дуловой — М. А. не был в настроении.

Днем была в филиале МХАТа на просмотре фильма «Катарина» с Франческой Гааль.

Вечером поехали к Вильямсам. Туда пришли еще Марков и Станицын, который говорил только о Париже. М. А. говорит, что мхатчики теперь навеки ушиблены Парижем. Но довольно скучно слушать все одни и те же дешевые рассказы.

М. А. правит письмо об Эрдмане.

Кроме того, написал письмо Асафьеву с дополнениями к «Минину».

5 февраля.

Сегодня отвезла и сдала в ЦК партии письмо М. А. на имя Сталина.

6 февраля.

Утром звонок Дмитриева, просится придти немедленно. Пришел подавленный. Оказывается, жену его, Елизавету Исаевну, арестовали. Советовался, как хлопотать.

7 февраля.

Говорил Ермолинский, что Ставский больше не будет секретарем Союза писателей.

8 февраля.

В газетах сообщение о страшной катастрофе, погиб дирижабль на севере, в пробном полете: он должен был лететь на выручку к папанинцам, которые в трудном положении на льдине.

Телеграмма от Седого, кричит, что у него простой.

Вот навалилась на голову М. А. эта ненужная забота.

Отправлено Асафьеву второе дополнение к «Минину».

Днем М. А. на репетиции «Трех толстяков». Сняли польку и марш, которые ему нравились — легкомысленные, но веселые.

Вечером пришли к нам Оля с Калужским. Ужинали. М. А. спрашивает:

— Ну, скажи, Оля, по совести, только мне, перекрещусь, что никому не скажу, — «Земля» — плохая пьеса?