Дневник библиотекаря Хильдегарт

— А я дам чертям по триста баксов каждому, и они нас с дедой Ваней поменяют. Меня – на качели, а его – в банку со спиртом!

****

— Нет, конечно, современные дети совершенно другие… они п-р-и-н-ц-и-п-и-а-л-ь-н-о другие. Представь себе, сколько им приходится усваивать и перерабатывать информации – это же ужас берёт, когда представишь. Придёт время, когда они уже будут рождаться обо всём информированными. Сразу, с первого же дня. И это и будет конец света.

— Да ладно тебе! Дети как дети, нормальные. И сто лет назад были такие же дети, и двести… В чём такая уж п-р-и-н-ц-и-п-и-а-л-ь-н-а-я разница-то, я не пойму?

— Не поймёшь? Хорошо. Давай пойдём и спросим у Дениса, почему дует ветер? В прежние времена ребёнок его возраста сказал бы «потому, что деревья качаются».

— Ну, а теперь он тебе скажет: «потому, что ему хозяин ветров приказал». Мы как раз вчера с ним такую сказку читали. Ты считаешь, тут такая уж принципиальная разница?

— Нет, давай мы всё-таки пойдём и спросим. Что гадать-то зря?

… Денис сидит на ковре и передвигает лёгкую кавалерию на левый фланг, поближе к торшеру. Родители входят и нерешительно останавливаются в дверях.

— Денис, - начинает отец, покашливая, чтобы скрыть неловкость, - скажи, пожалуйста, как тебе кажется – почему дует ветер?

Денис вскидывает на него суровые непонимающие глаза и хмурится.

— Три варианта ответа, - с заискивающей улыбкой продолжает отец. – Потому, что деревья качаются, потому, что ему приказал дуть хозяин ветров или из-за неравномерного размещения горизонтального давления в атмосфере?

— Пап, - вздыхает Денис и берётся за круп очередной пластмассовой лошади, чтобы переставить её, куда требует дислокация, - ты что, сам не понимаешь, что ли? ЭТО ЖЕ СМОТРЯ КАКОЙ ВЕТЕР!

2007/03/21 О гортанобесии

«Бейлис» лучше или не пить вовсе, или если уж пить, то в промозглый вечер Святого Патрика,

когда над Москвой нависает скорбное ирландское небо,

и плачет, и сморкается, и жалуется на то, что наступили тяжёлые времена,

а ты стоишь на разбитой автобусной остановке

на заброшенной колее, по которой давно не ходят автобусы,

и набухаешь кислой влагой, как щепка, застрявшая в водостоке.

А рядом, на той же остановке, сидит Святой Патрик в непромокаемой накидке

и кормит из блюдечка «Бейлисом» маленькую зелёную гадюку

и просит не держать зла за прошлые обиды.

Вот тогда можно вежливо присесть рядом,

вздохнуть, высморкаться в бумажную салфетку и пожаловаться на тяжёлые времена.

И тогда Святой Патрик вздохнёт, вытрет рукавом бутылку,

достанет из кармана пластмассовый стаканчик,

дунет туда, чтобы вытряхнуть засохшие трилистники,

плеснёт из бутылки белой тягучей жидкости

потом подумает, отольёт половину обратно в бутылку,

а остатки протянет тебе.

И тогда, сквозь простудную дрожь и весенний насморк,

ты ощутишь под приторной сладостью – миндальную горечь,

запах кофе, торфа и конского пота

и поймёшь, что «Бейлис» вовсе не так противен, как хочет казаться.

Вообще изысканные яства хорошо есть в каких-нибудь неподходящих местах. Когда потрясающая gasterea ни за что, ни про что подарила мне музыкальный ящичек, набитый неописуемыми гастрономическими сокровищами, я ехала в вагоне метро и предвкушала

как сяду за стол, как расстелю крахмальную скатерть,

как зажгу длинные-длинные свечи, и налью себе чаю в саксонскую чашечку

и с чувством предамся готранобесию,

стараясь не потерять ни одного вкусового оттенка.

Я думала так ровно три остановки,

а потом вылезла из вагона метро на перрон,

села на заплёванную бомжовскую скамейку

и в момент опустошила волшебный сундучок.

И мёд и молоко были на губах моих,

а внутри, между душой и желудком

нежная, возвышенная сытость

и благодарность за нечаянную радость.

2007/03/27 Вавилонская библиотека

Библиотекарь в поисках книги

Библиотекарь в поисках копья – зрелище, хотя и бессмысленное, зато увлекательное. Некоторым оно даже нравится. Но нет в мире более тягостного и постыдного зрелища, чем библиотекарь в поисках книги.