Дневник Бриджит Джонс

20.30. Все идет прекрасно. Гости в большой комнате. Марк Дарси очарователен, принес бутылку шампанского и коробку бельгийских шоколадных конфет. За второе блюдо еще не бралась, если не считать тушеной картошки, но, думаю, все получится быстро. Первым делом все равно суп.

20.35. О господи. Сняла с кастрюли крышку, чтобы вынуть курицу. Суп ярко-синего цвета.

21.00. Какие у меня чудные друзья. К синему супу отнеслись с юмором. Марк Дарси и Том устроили даже долгий разговор о том, что относительно цвета пищи могло бы существовать и поменьше предубеждений. Пускай, сказал Марк Дарси, нам трудно представить себе синий овощ – но почему мы должны возражать против синего супа? В конце концов, и рыбные палочки – изначально не оранжевые. (По правде говоря, все мои старания привели лишь к тому, что на вкус суп стал похож на кипяченые сливки, и на это довольно нелюбезно указал Поганец Ричард. Марк Дарси тут же задал ему вопрос, кем он работает: вышло оч. забавно, так как Поганца на прошлой неделе уволили за то, что он мухлевал в отчетах о командировочных расходах.) Ладно, ерунда. Второе блюдо будет оч. вкусным. Так, начнем с соуса из помидоров черри.

21.15. Ой, мамочки. Похоже, у меня что-то было залито в блендер, возм. жидкость для мытья посуды: пюре из помидоров как будто пенится и раза в три превышает первоначальный объем. А тушеный картофель уже десять минут как должен быть готов, но почему-то жесткий, точно дерево. Может, в микроволновку его поставить? Дьявол, дьявол. Не нахожу в холодильнике тунца. Куда он делся? Что с ним? Что?

21.30. Слава тебе, господи. На кухню пришли Джуд с Марком Дарси и помогли мне сделать большой омлет, а недоготовленную картошку размяли и поджарили на сковородке – получилось что-то вроде котлеток. Книгу с рецептами они выложили на стол в гостиной, чтобы все могли посмотреть, каким бы получился тунец-гриль. Ну, хотя бы апельсиновый десерт вкусный будет. На вид просто чудо. Том сказал, чтобы с «крем англез» я не возилась, выпьем просто «Гран-Марнье».

22.00. Оч. расстроена. Выжидающе смотрела на всех за столом, когда они поднесли ко рту ложки с десертом. Повисло неловкое молчание.

– А что это такое, зайчонок? – прервал наконец тишину Том. – Апельсиновый джем к завтраку?

Охваченная ужасом, я попробовала блюдо сама. Это и правда оказался апельсиновый джем. Результатом всех моих затрат и усилий стало следующее предложенное гостям меню:

синий суп

омлет

апельсиновый джем.

Я полная, безнадежная неудачница. Высокая ресторанная кухня? Да мне до третьесортной забегаловки еще расти и расти.

Думала, после фиаско с десертом ничего страшного уже не случится. Но не успели мы убрать со стола остатки моего позора, как зазвонил телефон. К счастью, трубку я взяла в спальне. Звонил папа.

– Ты одна? – спросил он.

– Нет, у меня гости. Джуд и все друзья. А что?

– Я… как раз хотел, чтобы ты была не одна, когда услышишь… Прости, Бриджит, но у меня, похоже, дурные новости.

– Что такое? Что?

– Маму и Жулиу разыскивает полиция.

2.00. Нортхемптоншир. В гостевой комнате у Олконбери, в кровати. Уф. После папиных слов мне пришлось сесть и отдышаться, а он тем временем, как попугай, твердил: «Бриджит? Бриджит? Бриджит?»

– Что произошло? – едва смогла я произнести.

– Похоже, они – молюсь только, что мама твоя не ведала, что творит, – мошенническим путем лишили множество людей, в том числе меня и некоторых ближайших наших друзей, больших сумм денег. Точные масштабы преступления пока неизвестны, но, судя по тому, что говорят полицейские, маму на долгий срок могут посадить в тюрьму.

– О боже, так вот почему она сбежала в Португалию с моими двумя сотнями фунтов.

– Возможно, сейчас она уже в более далекой стране.

Перед глазами моими развернулся ужасный сценарий последующих событий: Ричард Финч делает передачу под названием «Женская доля: несчастная дочь уголовницы-телеведущей», заставляет меня брать интервью у мамы в комнате посещений женской тюрьмы, а потом в прямом эфире объявляет, что доля мне выпала быть уволенной.

– И как они получали деньги?

– Похоже, Жулиу, используя маму как «вывеску» – если можно так выразиться, – выудил у Юны и Джеффри, у Найджела и Одри, у Малькольма и Элейн, – (о господи, у родителей Марка Дарси!), – весьма значительные средства, много тысяч фунтов, в качестве первых взносов за таймшеры.

– И никто из них ничего тебе не сказал?

– Нет. Видимо, у них присутствовало-таки легкое чувство стыда от того, что они ведут дела с мерзким надушенным фанфароном, который наставил рога одному из их ближайших друзей, и они предпочли в разговорах со мной ни о чем не упоминать.

– И что произошло потом?

– Никаких квартир не было и в помине. От наших с мамой сбережений и пенсионных накоплений не осталось ни гроша. Также я весьма неразумно переписал дом на ее имя, и она его перезаложила. Мы обездолены, разорены и пойдем по миру, Бриджит, а на матери твоей поставлено теперь клеймо уголовницы.