Дневник чужих грехов

— Кого, по-твоему, мог подозревать Стас? Мужиков здесь с трудом наберется два десятка. Кто-то из них незаметно спятил? Тут же все на виду.

— Я бы предпочел, чтобы убийца был со стороны. И не только потому, что подозревать односельчан мне противно. Намекни кто-нибудь, что он может быть из наших, и начнется всеобщий психоз. Мы ведь уже говорили об этом.

— Люди годами живут рядом…

— Вот и затеют охоту на ведьм. Все припомнят.

Я с сомнением на него смотрела, не зная, как следует отнестись к этим словам, а он продолжил:

— Издержки жизни небольшой коммуной.

— Ты сейчас что конкретно имеешь в виду? — решилась я задать вопрос.

— Не что, а кого. Тебя, разумеется.

— О господи, но я-то как могу быть связана с этими убийствами?

— Не ищи в поступках людей логики, — хмыкнул он. — Их гнев и страх должны против кого-то обратиться.

— И я, по-твоему, идеальный кандидат?

— Подходящий. Ты не одна из нас, и им есть что тебе припомнить.

— Симпатичные милые люди в одно мгновение превратятся в монстров? — покачала я головой.

— Особенно если кто-то начнет умело управлять процессом. Но этого я постараюсь не допустить.

— Хочешь, чтобы я уехала? — спросила я.

— Хочу, — кивнул он.

И вновь явилась непрошеная мысль: а вдруг у него есть еще причина?

— Меня пугает, что ты здесь одна. Может, поживешь немного у нас? Неделю-две. Вдруг этого упыря успеют найти?

— А если не успеют? Я буду жить в своем доме, Сережа, — сказала я.

Он устало кивнул:

— Понятно.

И вскоре уехал.

Утром прибыли ребята из города проводить интернет. Я устроилась на крыльце с книжкой, радуясь хорошей погоде, и вскоре заметила Юриса. Он пару раз прошмыгнул мимо, заглядывая в приоткрытую калитку.

— Юрис! — позвала я.

Он тут же возник во дворе и теперь стоял неподалеку, мял в руках потасканную кепку и нерешительно улыбался.

— Хочешь пирог с маком? — предложила я. Он кивнул и радостно гукнул. — Идем.

По ступеням Юрис поднимался осторожно, точно они представляли опасность. Заметив парней в доме, нерешительно замер. Я взяла его за руку и провела в кухню. Накрыла стол и поставила чайник. Он терпеливо ждал, продолжая возиться со своей кепкой. То надевал ее, то стаскивал и вновь начинал мять в руках.

— Аня, — вполне отчетливо произнес он и закивал часто-часто.

— Аня, — кивнула я. — А ты — Павел.

— Юрис, — сказал он.

— Ну, если тебе так больше нравится.

Он быстро заговорил, размахивая руками, я некоторое время наблюдала за ним, потом сказала со вздохом:

— Извини. Я ничего не поняла.

Он моргнул и вновь улыбнулся, после чего мы стали пить чай.

— Твоя мать знает, где ты? — зачем-то спросила я. Он покачал головой. — Это я к тому, что она, наверное, беспокоится. Ты бы не уходил далеко от дома.

— Аня, — вновь произнес он.

— Я здесь живу. А ты живешь в селе, это довольно далеко.

Один из парней, проходя мимо, посмотрел на нас с недоумением. Наверное, мы в самом деле выглядели нелепо, точнее, нелепой была моя попытка вести беседу с Юрисом.

Я мысленно махнула рукой, и мы взялись за пирог с маком, оказавшийся очень вкусным. Вскоре Юрис удалился, а вслед за ним начали собираться ремонтники. Интернет работал исправно, в чем я могла убедиться, связалась по скайпу с сыном, потом с мамой, позвонила отцу. Можно было садиться за работу, но не хотелось.

Пока я мыла посуду, а потом готовила обед, вновь появился Юрис. Я услышала шорох, подошла к окну и увидела его, парень старательно выкладывал на подоконнике цветы бессмертника, белые и розовые. Выкладывал в форме сердца, хоть и выглядело оно кривовато, как и сам Юрис: нескладный, жалкий…

Я открыла окно, он бросился в кусты, откуда наблюдал за мной.

— Где ты взял цветы? — крикнула я, отлично понимая всю нелепость подобных вопросов. Юрис просто не способен на них ответить. И все-таки я продолжила: — Надеюсь, ты не стащил их у соседей? Если так, то это очень плохо. И меня это совсем не радует. И пожалуйста, сообщай о своем приходе, лучше всего постучи в дверь. Слышишь? Твои неожиданные появления меня пугают.

Он продолжал сидеть в кустах, я закрыла окно, в досаде качая головой. На подоконнике цветы теперь лежали кучкой, рисунок был нарушен, а я подумала: он выложил сердце, символ любви. Кто его научил? И понимает ли Юрис смысл этого символа? То есть Юрис в меня влюблен? Только этого мне не хватало! Я угостила его чаем, а он захотел выразить свою благодарность. Он практически не говорит, вероятно, соображает так же плохо. Хотя вовсе не факт. Кстати, парень исходил всю округу и наверняка многое видит. Жаль, что нельзя его расспросить.

«О чем?» — мысленно задала я вопрос. Тем вечером, когда убили девушку, он болтался неподалеку, вполне мог что-то видеть или слышать.

В этот момент в окно громко постучали, от неожиданности я вздрогнула. Юрис прижался лицом к оконному стеклу и улыбался. Половины зубов у него не было.

«Не стоило заводить с ним дружбу», — подумала я, как обычно с большим опозданием сообразив, что его внезапная симпатия влечет за собой ненужное и лишнее беспокойство.

Мне тут же стало стыдно за эти мысли. Я вернулась к окну, Юрис шарахнулся в сторону, опять загукав, а я сказала: