Дневник Дейзи Доули

— Больше всего я боюсь, что Эдвард что-то во мне надломил, и я никогда не буду прежней. — Люси опустилась на стул. — Я так истерзалась от тревоги, что у меня началась какая-то клаустрофобия… применительно к собственной жизни. Ну, понимаешь, я кормлю девочек, купаю, укладываю, читаю им, отвожу в школу, и при этом все на автопилоте, а сама как будто отсутствую. Например, вот я подаю дочке мыло и говорю «вымой личико, лапа», а мысленно вижу совсем другое — что я, то есть моя душа, где-то отдельно от тела, что я бегу по улице голышом и кричу в голос. Меня так мучает мысль о том, что мы своими ссорами и разрывом разрушили душевное равновесие девочек… из-за этого я возненавидела Эдварда даже сильнее, чем могла себе представить. Бывают дни, когда я чувствую, что просто схожу с ума: я так ненавижу его за предательство, а ярость не находит выхода и сжигает меня изнутри. Вот слушай, до чего доходит. На прошлой неделе моя кузина выходила замуж, и девочки попросились быть подружками. Мы поехали в ателье на примерку, опоздали, конечно, потому что застряли в пробках. Лили уперлась и ни в какую не хотела мерить меховую накидку. Ну, все вокруг нее пляшут, улещивают: «Лапочка, примерь, посмотри, какая хорошенькая накидочка», а я еле сдерживаюсь, чтобы не рявкнуть на ребенка: «Ты будешь мерить эту гребаную накидку или нет?!» Я даже пожалела, что сдержалась. Понимаешь, Дейзи, я все время в таком напряжении, что в любой момент могу взорваться из-за ничтожнейшей мелочи. Я боюсь, что просто кого-нибудь убью.

Я вручила Люси чашку капучино.

— Знаешь, подавляющее большинство людей живет в состоянии страха, — сказала я. — Они поддерживают отношения, скажем, не разводятся, потому что им кажется, что они должны оставаться в браке. Лучше быть с тем, кто действительно хочет быть с тобой, чем с кем-то, кто терпит это из чувства долга. У Эдварда пороху и выдержки не хватило, но главное, что у тебя ежедневно хватает терпения и выдержки и ты делаешь это ради девочек.

Люси ответила:

— Если будешь со мной так ласкова, меня это доконает.

Я ущипнула ее за ногу — побольнее.

Люси ойкнула и продолжала:

— Это просто ужасно, это невыносимо — быть матерью-одиночкой, потому что это означает, что ты с утра до вечера на посту, все время делаешь одно и то же, одно и то же, как автомат, а потом Эдвард заявляется исполнить отцовский долг и начинает изображать любящего папочку, а мне хочется заорать ему в рожу, что любящие папочки прежде всего не бросают дочерей. Думаешь, он хоть раз признал, какую огромную работу я делаю — воспитываю детей? Ха! Как же! От него слова благодарности не дождешься, не то что там цветов. А я день и ночь ращу наших драгоценных девочек, — а до него это как будто не доходит!

Я посмотрела на Люси, на ее искаженное отчаянием лицо, и не нашлась, что сказать. Я знала, что единственное лекарство от ужасного ощущения, будто жизнь кончена — знать, что твоя семья и друзья сделают все, лишь бы ты вновь был счастлив.

Тут очень своевременно появился Майлс и обнял Люси.

— Слышала новость? — радостно спросил он. — На той неделе Дейзи целовалась с Энди Бентоном!

Люси в изумлении повернулась ко мне:

— Это с тем, по которому ты с ума сходила десять лет назад? С Энди-бабником?

— Я случайно столкнулась с ним на прошлой неделе, когда шла с йоги, — призналась я.

— И что, он позвонил? — поддел меня Майлс.

— Еще как, и вообще-то мы чудно кокетничаем, он пишет мне замечательные электронные письма, — ответила я.

— Почему меня это не удивляет? — вздохнула Люси. Я отвела ее в подсобку, включила свой ноутбук и показала письмо, полученное от Энди два дня спустя после нашей встречи: «Доули, ты все такая же сексуальная и такая же двинутая. Как мне исполнить твою мечту?»

После долгих размышлений я ответила ему: «Вместе со мной сбежать от монотонных будней?»

— Отличный ответ, — заметила Люси.

— Ты почитай, что он пишет! — Я нашла ответ Энди. — «Дорогая Дейз, бежать и спастись — это прекрасно. Безответственность — это еще лучше. Как насчет провести сутки в любом отеле на твое усмотрение?»

Я объяснила Люси, что уже заказала номер в одном загородном отеле, но потом меня смутила цена — вдруг Энди подумает, что двести сорок пять фунтов за сутки слишком дорого? Или ему как с гуся вода? Поскольку мы с ним не виделись десять лет, предсказать его реакцию я не бралась. И к тому же плохо понимала, кто должен платить в соответствии с требованиями этикета — он, я или пополам? Если я заплачу, будет ли он выглядеть жиголо? Должен ли он платить, ведь у нас не то чтобы свидание? Словом, я послала Энди неуклюжее письмо и сообщила цену, смущенно добавив, что финансовые вопросы обсуждать труднее, чем сексуальную сторону нашей встречи. В ответ Энди выдал нечто потрясающее: «Главное — получить удовольствие, чтоб было что вспомнить. Так что все отлично. Давай пополам, это будет круто, и закроем этот вопрос, а думать будем о том, что сделаем друг с другом за сутки. В предвкушении, Э.».